он извиняется перед ним за такую просьбу, но это очень важно и он позднее все ему объяснит.
Не прошло и нескольких минут, как Ванечек поставил перед нами чашечки с кофе, поклонился даме и с достоинством вышел. Его улыбка выдавала, что наше положение его чрезвычайно забавляет.
— Интересный мужчина, — заметила Кодейшова. — Правда, не мой тип, но привлекательный. Это ваш секретарь?
— Да, секретарь, — ответил Индра в интересах сокращения времени беседы.
Перед тем как прикоснуться к кофе, Кодейшова что-то поискала в сумке необычайных размеров, сделанной из кожи высшего качества, вытащила пачку сигарет «Кент» и предложила нам. Индре потребовалось довольно много усилий, чтобы отказаться; мне, как некурящему, значительно меньше. Тогда она сама закурила, проглотила кофе и проговорила:
— Ну а теперь мы могли бы перейти к делу, панове. Я, рада, что имею дело с молодыми людьми, и не сомневаюсь, что вы сможете понять меня. Я знаю, в армии на эти вещи смотрят жестче. У одного моего старого знакомого были неприятности даже из-за опоздания на один час. Но его начальники были уже в летах. Только взгляните, ребята, и вы, конечно, поймете, что провести такую солнечную неделю в горах — это же нектар для здоровья и вообще… И он все-таки не мог оставить меня одну. Позволить, чтобы мне было грустно, или оставить меня на растерзание неизвестно кому. Он вам за все отплатит. Сейчас он отдохнул, находится в хорошем настроении, будет вам полезен. Вы же не хотите ему навредить? — При этих словах Кодейшова взяла Индру за руку.
Индра не знал, что делать. Отдернуть руку он не спешил, чтобы не показаться трусом, да и, видимо, все же ему было приятно.
— Отвечать ему все равно придется, — произнес я решительным тоном. Меня Кодейшова пока за руку не держала.
Она поняла, что и меня следует расположить к себе.
— А как ваше имя? — спросила она меня и посвободнее уселась на стуле, тем самым увеличив обзор своих прекрасных ножек.
Я назвал свое имя, а она в ответ сообщила нам, что ее зовут Ивета. Индра, находясь еще в трансе из-за ее руки, тоже назвал свое имя.
Она снова что-то поискала в своей сумке необычайных размеров, сделанной из кожи высшего качества, и положила на стол двести крон.
— Мальчики, пошлите кого-нибудь за вином.
— Употреблять спиртные напитки в воинской части запрещено, — сообщил я, когда мне наконец удалось оторвать взгляд от ее ног.
— Тогда почему мы здесь сидим? По дороге я видела уютное кафе. Не перебраться ли нам туда?
— Отвечать ему все же придется, — повторил я, стараясь, чтобы хоть кто-то в этой комнате не потерял здравый смысл. Сам себе я казался смешным.
— Мне это ясно, Петр, — ответила она. — Вопрос только — как? Мой друг, известный пражский адвокат, доктор Печенка, предложил сопровождать меня. Но я отказалась. Мое мнение — лучше исходить из взаимопонимания, чем из параграфов. Вы же не отдадите его под суд. Говорят, что в этих случаях командиры наделены большими правами.
Индре в конце концов удалось высвободить свою руку, и только после этого он снова обрел способность трезво рассуждать. Он понял, что немного спасовал. Пытаясь исправить положение, он напустил на себя грозный вид.
— Рядовой Потучек сядет, вот увидите. И если вы приведете даже десять адвокатов, это ничего не изменит. Эти две сотни вы уберите и зарубите себе на носу — время нам дорого, да оно уже и закончилось.
Взаимопонимание сразу же было нарушено. Кодейшова аккуратно села, жестом пуританки поправила юбку — этим она владела в совершенстве — и стала сетовать, как тяжело живется одинокой женщине.
От сетований она перешла в наступление:
— Я думала, что разговариваю с джентльменами, но вижу, что ошиблась. Вы канцелярские сухари без капельки эмоций. Я хотела пригласить вас к нам на предприятие, чтобы вы увидели, как живут культурные люди.
— Как пить дать, — поспешил я на помощь Индре. — Будет сидеть по вашей вине. По-вашему, мы недостаточно культурные. Может быть, вы и правы. Но мы совсем не дурачки, которые поддадутся на ваши оголенные коленки, пани Кодейшова.
— Ты, чучело огородное, заслуживаешь пару пощечин, чтобы знать, как издеваться над молодежью! — С Кодейшовой сразу же спала вся ее светскость.
Между тем Индра позвонил по телефону и попросил помощника дежурного зайти к нему.
— Эту гражданку проводите к проходной и не более чем через пять минут доложите о выполнении, — приказал Индра таким строгим тоном, что десатник испугался.
Уход пани Кодейшовой не обошелся без проклятий в наш адрес, что нисколько не помешало помощнику дежурного вовремя доложить о выполнении указаний командира.
— Она нам тут устроила! — воскликнул Индра.
— Да, устроила, — согласился я. — Так нам и надо.
Естественно, что подполковник Томашек при первом удобном случае попытался узнать, что такое важное заставило Индру вызвать меня с совещания.
Я подробно рассказал ему все, не забыв и обнаженные колени.
Рассмеявшись, Томашек сказал:
— Значит, все это время она насмехалась над вами, а вы попались ей на удочку. Вы сами влипли, а отвечать Потучеку. Вот увидите. Об этом уж вы позаботитесь.
— Сажать его мы не можем, — заметил я. — Не помню, чтобы об этом говорилось в уставах.
— А если ему растолковать, что она за тварь? — заметил Томашек.
Я сообразил, что это прекрасная идея.
— Вызову его и скажу, что он дурак, — решительно заявил я.
— Ничего против этого не имею, но не забудь, что Потучек сверхтяжеловес.
— Разумеется, я скажу ему об этом намного спокойнее и в более культурной форме, — заверил я Томашека. — Хотя Кодейшова за нашу культурность не дала бы и гроша.
— Тогда ни пуха ни пера, — пожелал мне Томашек.
— Главное, чтобы мне не оказаться в пуху и в перьях, — добавил я.
— Вот именно, — подтвердил Томашек. — А героизм надо проявлять на войне.
Уверенный в том, что подвиги нельзя откладывать надолго, я сразу же после встречи с подполковником Томашеком распорядился прислать ко мне рядового Потучека.
— Ну и балда же ты, Потучек, — произнес я, как только мы остались одни.
— Вы не намного старше меня, товарищ поручик, и вы ее видели, поэтому мне вам не нужно ничего объяснять. Мужчина — это хрупкое создание, и чем больше он весит, тем более хрупким становится, — начал философствовать Потучек, чего я от него никак не ожидал.
— Из-за нескольких минут удовольствия будешь отбывать наказание. Стоит ли того?
— Стоит, товарищ поручик.
— Она же подстилка для каждого, Потучек, — сказал я ему и незаметно отодвинул стул на котором сидел, подальше от его правой руки.
— Я знаю, товарищ поручик. — Он не проявил ни малейшей агрессивности.
— Найди себе порядочную девушку.
— У меня есть — гимнастка.
— Но ты ей уже давно не писал, не так ли?
— Не писал, — признался он.
— Так напиши. И сегодня же, а мы попробуем как-нибудь договориться с прокурором. Точнее, попросим командира полка, чтобы ты отбыл наказание на нашей гауптвахте. Там и уютнее, и готовят лучше.
— Это серьезно, товарищ поручик? — засомневался Потучек в моих чистых побуждениях. — Или вы просто так говорите?
