сослуживцы старались не встречаться с ним взглядом. Однако Ефим отметил, как некоторые облегчённо выдохнули, радуясь, что роковой номер достался не им. Странно, но свободней почувствовал себя и Ефим – томительное ожидание закончилось, пусть и с плохим результатом. Теперь он знал, что его ожидает, – ничего хорошего, конечно, но неизвестность немногим лучше.
Зычные глотки горе-вояк начали счёт заново:
– Первый.
– Второй.
Всего их, сотых по счёту, набралось пять человек. Всех пятерых вывели в центр плаца. После минуты свинцовой тишины, когда, казалось, воздух окаменел от невиданного напряжения, разбитым стеклом зазвенел из колонок голос начальника штаба.
– Бойцы! Эти пятеро ответят за вашу трусость по жестоким законам военного времени. Пусть их участь послужит вам уроком. И в следующий раз, прежде чем показать врагу спину, вы будете помнить, что на месте этих пятерых может оказаться каждый.
Внезапно в колонках зазвучала тревожная дробь барабанов, фоном подстилаясь под речь командира.
– Внимание! Рядовые Осипов, Рыков, Тарасов, Фомин, Юдин приговариваются к экзекуции третьего уровня. Им будет отказано в ежедневном доступе к сети Интернет, они лишаются десерта и увольнительных сроком на месяц. Кроме того, на месяц отключаются их роботы-помощники, и все хозработы им придётся выполнять своими руками.
Над строем пронёсся сочувственный вздох. Кто-то рядом с Ефимом со стоном упал в обморок, не выдержав напряжения. Ефим зажмурился, надеясь, открыв глаза, увидеть, что этого не происходит на самом деле. Всё это – лишь кошмарный сон, вызванный неудачами на фронте и придирками командиров.
Генерал армии Суслов Николай Аристархович с плохо скрытой скорбью на лице наблюдал за экзекуцией из окна штаба. Заметив, что комиссар от Совета по Правам Человека, вышел из кабинета, он сплюнул под ноги и проворчал:
– Может, мы их хоть ремнём пороть начнём?
Офицер, к которому он обратился, настороженно скосил глаза в сторону двери и прошептал:
– Господин генерал, я этого не слышал, а вы – не говорили. Это же насилие над личностью, вы что? Правозащитники с нас за такие слова шкуру спустят. Хотя, с другой стороны, конечно… – заслышав шаги за дверью, офицер тут же смолк.
Генерал, продолжая ворчать себе под нос, отвернулся от окна. Подойдя к массивному бюро, он вытащил из ящика початую бутылку контрабандного коньяка и наполнил две стопочки. Протянув одну своему собеседнику, он с тяжким вздохом произнёс:
– Больно смотреть на это позорное слюнтяйство. Однако с такими солдатами и комиссарами нам долго придётся без толку на полях сражений топтаться, а значит, работой мы с тобой на всё это время обеспечены. Так давай выпьем за мою новую дачу и твой дорогущий внедорожник.
И глянцевые бока стопочек бодро звякнули в тиши кабинета, обставленного с небывалой роскошью.
2. Личности. Идеи. Мысли
Станислав Лем. Тобина[4]
Предисловие переводчика
В журнале «За рулем» (2001, № 2, с. 110–111) в рубрике «Авторитеты» под названием «Сорок раз вокруг земного шара» было опубликовано интервью со всемирно известным польским писателем- фантастом и философом-футурологом Станиславом Лемом (1921–2006), который был заядлым автомобилистом. Первые права на вождение автомобиля он получил в 1939 году в 17 лет, хорошо разбирался в устройстве автомобилей, в тяжелые военные и послевоенные времена подрабатывал (как он сам писал в 1957 г.)
1
Намного более интересным, чем бермудский треугольник, я считаю треугольник между автомобилем, порнографией и индустрией развлечений (шоу-бизнесом), так как в этой области зияет рыночная ниша, которую до сих пор никто не замечал, не говоря уже о том, чтобы кто-то пытался ее заполнить. Таким образом, мое сообщение может одновременно служить проектом соответствующей заявки на патент.
С психологической точки зрения автомобиль превратился в усилитель личности. Или, поскольку здесь все же уместнее использовать терминологию из области автомобильной техники, в домкрат Эго. Автомобиль позволяет стеснительному стать наглым, слабому – сильным, безобразному – красивым. Вначале он не очень-то был пригоден в качестве средства передвижения, а сейчас, так как круг начинает замыкаться, он не может шагать в ногу ни с железной дорогой, ни с авиацией. Однако по названной выше психологической причине автомобиль выдерживает все неприятности, связанные с его применением. И даже если его едва ли можно будет использовать для передвижения, он все же останется у нас в качестве целлофановой упаковки или витрины на колесах, из которой выглядывает гордый владелец.
Для полного паралича движения не требуется нефтяного кризиса; достаточно, чтобы производство автомобилей продолжалось и дальше. Даже
Тем самым преимущество превратилось в свою противоположность: инструмент осуществления мечтаний и возвышения стал тяжелой ношей, которую нужно тащить дальше. Большое количество автомобилей уничтожило значимость автомобиля как домкрата Эго, и только производители пытаются убедить нас, что это не соответствует действительности.
2
Сегодняшняя реклама автомобилей демонстрирует не столько новые модели, сколько общий фон без людей и автомобилей. Но мы давно лишились этого блаженного одиночества. В уличное движение нужно вносить минимальный порядок, и поэтому количество правил дорожного движения и связанных с ними законов растет экспоненциально.
Правда, это означает, что люди уже смирились с таким положением вещей. Это означает, что ничего нельзя сделать. Но в этом заключена огромная ошибка, сделавшая невидимой рыночную нишу, о которой я хочу говорить. Итак, я приглашаю вас в ближайшее будущее.
Сначала вы прокладываете себе путь через плотное уличное движение, причем некоторые светофоры случайно вышли из строя, а некоторые именно сейчас проходят профилактику, потом через все объезды,
