меня не буди, ладно?
— А если папа будет звонить, что сказать? — поспешно одеваясь, спросил Андрей.
— Папа? Ах, если папа… Скажи, что… Ну, скажи ему что-нибудь, — вяло попросила Лина. — Что я заболела.
— Мама, может, тогда тебе врача вызвать? — застряв на пороге, не успокаивался сын. — Ты который день уже какая-то… не в себе.
— Угу. Вчера уже был один врач. Зоопсихолог. Для нашего цирка самое то, — Лина хотела пошутить, но вышло тоскливо и не смешно.
Злость на Плюсика, которая, оказывается, помогала ей держаться на плаву два последних дня, вдруг вся разом закончилась, как воздух в шарике. Осталась только мятая тряпочка, из которой уже не сделать ничего путного. Но, кроме этой дырявой ненужной ветоши, у нее, кажется, в запасе ничего не осталось. Когда Андрей ушел, она побрела на кухню, выпила насколько таблеток снотворного, налила бокал вчерашнего вина, вдруг показавшегося отвратительно кислым. И, шаркая ногами, поднялась в спальню.
Ей снился сон, не столько неприятный, сколько странный: будто она отдыхала в каком-то пансионате на берегу моря. Комната была давно не ремонтированная, с обшарпанной мебелью и все увеличивающимся влажным пятном на потолке. Погода была плохая, дождливая и ветреная, не выйти даже на балкон. Море было грязно-серым в белых барашках, и даже издалека было слышно, как сильно бьются о берег волны. Лина заглянула в столовую, но обед уже закончился, и ей ничего не досталось. Тогда она решила пойти в библиотеку и взять книгу почитать. Кружа по бесконечным ободранным коридорам пансионата, время от времени она встречала разных людей, которые объясняли ей дорогу и торопили — уже поздно, библиотека вот-вот закроется. Лина понимала, что ей непременно надо дойти и успеть взять книжку, потому что иначе она не будет знать, как убить очередной тоскливый вечер и бессонную ночь… но библиотека все не находилась, а ноги стали тяжелыми и ватными, подгибались от усталости. И еще она очень сердилась на Плюсика — он мог бы ей помочь, он знает дорогу, но он куда-то запропастился, у него есть дела поважнее.
…Издалека до Лины доносились звуки проснувшегося дома, шум с улицы. Она уже давно хотела проснуться — и не могла. Вязкий сон возвращал ее в нескончаемые блеклые коридоры, давным-давно не крашенные, с лохмотьями вздувшейся от влаги масляной краски на стенах и потолке, слабо освещенные. В отчаянии Лина медленно, против своей воли, брела, понимая, что вернуться в свою комнату не может — она совсем заблудилась и останется в этом чужом месте навсегда…
— Мам… Мама… Ну мамочка… — прорезался сквозь бесконечное шарканье ее собственных шагов жалобный голос сына, и Лина, ухватившись за эту ниточку, вздрогнула всем телом, нащупала дно… и наконец проснулась, выбравшись из вязкого сонного болота. В глазах у Андрюшки были беспокойство и испуг.
— Мам, ну чего ты… Я уже из школы давно пришел, а ты все спишь, — Андрей держал ее за руку, обрадованный тем, что мать наконец открыла глаза. — А он говорит, что так долго не спят, чтоб я пошел и посмотрел. Ты как, а, мам?
— Спасибо, сынок, все хорошо, — облизав сухие губы и с трудом их разлепив, Лина попыталась улыбнуться. — Зря я вчера снотворное выпила, надо было одну таблетку, а я… неважно. Сколько времени?
— Так полседьмого! — сунул ей под нос руку с часами Андрей: отец недавно отдал ему свои, навороченные, водонепроницаемые, с компасом, термометром и определителем высоты над уровнем моря, — Андрей теперь их не снимал, кажется, даже в душе.
— Вечера? — удивилась Лина.
— Так не утра же. И знакомый этот твой звонил уже раз пять. Он сказал, чтоб я шел тебя будить немедленно. Вот, опять звонит, смотри!
Для убедительности Андрей сунул Лине под нос звонивший и мигавший телефон.
— Кто это? — не поняла Лина.
— Валентин какой-то, я не запомнил, — отмахнулся Андрей. — Я ему все время и говорил, что ты спишь, еще со вчерашнего дня. А он мне и говорит: иди буди ее. Прямо сейчас. Или, говорит, я сам приеду и разбужу.
— Не надо приезжать! — сразу почти проснувшись от испуга, оттолкнула от себя трубку Лина. — Скажи ему, что все в порядке. Быстрее!
— Алло! Да, проснулась. Нет, все нормально вроде. А…
Лина отчаянно замахала руками и завертела головой.
— А она это… в ванной, — соврал сын. — Позвоните через полчасика. Ладно… Ни фига себе!
— Что — «ни фига себе»? — окончательно просыпаясь, возмутилась Лина. — Разве так можно с незнакомым человеком?
— Да он не слышал, отключился уже. Ни фига у тебя знакомый! Он сказал, что если ты ему через пять минут не перезвонишь, то он сам приедет. Потому что он врач и так нельзя. Вообще-то я согласен. Раз ты болеешь — надо врача, — решительно заявил сын.
Лина против своей воли улыбнулась, представив, как воинственный Плюсик пробивается сквозь пост охраны на въезде. Прямо Дон Кихот с мельницами! И ведь раздобыл же номер ее домашнего телефона — у Лариски, наверное!
— Ой, так это тот врач, который зоопсихолог? — догадался Андрюшка. — Ты поэтому смеешься, да? Мам, ну пусть хоть он приедет, а то ты все спишь и спишь. И папы нет. Да, папа звонил, сказал, что прилетает завтра в два и чтобы ты встречать не ездила, потому что пробки, что его шофер встретит. Ты будешь вставать, мам?
— Буду, — согласилась Лина. — Ты иди, я спущусь сейчас. Телефон оставь, я ему позвоню. А то он и правда приедет меня спасать.
Как только довольный выполненной миссией сын убежал, топая по лестнице, как небольших размеров носорог, Лина встала, включила сотовый, где был номер Валентина. Пока он загружался, посмотрела на себя в зеркало. И подумала, что приезжать Плюсику уж никак не стоит, слишком печальное зрелище предстало бы его глазам. Будто в ответ ее мыслям опять затрезвонил телефон.
— Алло? Ну, мать, ты даешь! Здорова дрыхнуть! Вот как пить дать — таблеток наглоталась! Это у вас, тетенек, первое дело в таких случаях. Так? Сознавайся! — радостно закричал в трубке знакомый голос, и Лина, напрочь забывшая недавнюю обиду, невольно улыбнулась в ответ. — Я это дело тебе порушу! Как вредное для здоровья — ты меня слышишь? Давай, приводи себя в порядок, и я через полчаса за тобой заеду.
— Зачем? — не поняла Лина. — Я не хочу, не надо.
— Вот приеду, и обсудим, что надо и что не надо. — Валентин был категоричен.
— А я скажу охранникам на въезде, что меня нет дома, и тебя не пустят, — изо всех сопротивлялась Лина, которой вовсе не хотелось «приводить себя в порядок», потому что она заранее сильно сомневалась в успехе этого предприятия.
— Ну хорошо. Ты меня уговорила… — сдался Валентин. — Если все так серьезно, то я заеду через час. Сходи пока поплавай в своем бассейне, лицо покрась, и все такое. Мне надо, чтоб ты прилично выглядела.
— Тебя не пустят без моего звонка! А я звонить не буду! — упрямилась Лина.
— Тогда сама выходи за свой КПП. Иначе я выйду из машины и буду голосить у всех на виду: «О выдь, Инезилья, ко мне на балкон!» — оперным тенором исполнил Плюсик. — Представляешь, сколько любопытных я соберу, и всем буду объяснять, что я к Галке Белоглазовой приехал, из сорок шестого дома, а муж у нее в командировке.
— Ва-аля… Я не могу… У меня сил нет… — едва не застонала Лина, понимая: приедет ведь и будет голосить, с него станется. И опять невольно улыбнулась.
— Послушай, Галка… — теперь Плюсик говорил серьезно. — Ты два дня продержалась, молодец. Я знал, что если тебя как следует разозлить, то на сколько-то тебя хватит. Мне нужно было время, чтобы что-
