ходят! — не унималась Лариска.
— Ой, пойду ль выйду ль я да, ой, пойду ль выйду ль я да… — затянул Анатолий. — Пойдемте, девочки, чай пить.
И он скрылся в кухне, напрочь проигнорировав угрозу, нависшую над семейным благополучием Белкиных. За ним, гордо задрав хвост, прошествовал Ричи.
— Не давай ему торт! — крикнула Лариска, все еще рассматривая золотую карточку, не веря глазам и свалившемуся на нее счастью.
Лина снисходительно наблюдала за всей этой суетой, раздумывая, стоит ли ей принимать приглашение и проходить в кухню или лучше поехать домой, она все же устала за день до чертиков.
— Торт! Кто сказал: торт? Зажулить хотели? Нечестно! Тетя Галя, пойдемте торт есть! — мимо них вихрем пронесся сын Пашка. — Скорее! Пока мелкого нет! А то папа и Ричи все сожрут на пару!
— Ну вот скажи мне — можно с этими обжорами похудеть? — пожаловалась Лариска, глядя в зеркало и критически проводя по тому месту, где раньше у нее была талия, и сама ответила: — Нельзя! Поэтому за начало моих занятий финтесом надо пойти и съесть по куску торта. Пошли, он вкусный. Тем более — на халяву! Представляешь, сегодня Тольке взятку дали. Он берет только тортами и шоколадками, да, моя радость?
— А что делать? — развел рукам Анатолий, помогая вошедшим дамам разместиться в тесной кухоньке, где стол уже был накрыт к чаю. — Понимаешь, Галя, пациенты хотят меня отблагодарить, принято у нас так на Руси испокон веков. Денег не беру: нехорошо это — за больных детей деньги брать. Коньяк — мамочкам дороговато. Вот я и велел всем своим сестричкам говорить, что заведующий, мол, сладкое обожает, ест торты на завтрак, обед и ужин. Теперь я ими всю больницу снабжаю. Этот только не удержался, домой привез, Даньке показать. А Данька у бабушки, как назло.
Торт и вправду был оригинальный — в виде автомобиля. Лина торты покупные не ела, тем более такие простецкие. Это вам не воздушные пирожные с клубникой в венской кондитерской, только там она позволяла себе нарушать строгую диету. Но и сидеть просто так было неловко. Мысленно ругая себя и Толину предприимчивость, Лина согласилась-таки попробовать кусочек. Отрубленный щедрой рукой Анатолия «кусочек» поверг ее в шок своими размерами, но отступать было поздно, и Лина отважно принялась ковырять его ложкой. Ричард сидел рядом и смотрел так умильно, что она сразу успокоилась насчет судьбы «кусочка», надо было только улучить подходящий момент.
— Мам, а чего ты там про миллионеров? — поинтересовался Пашка, уписывая торт за обе щеки.
— Мама хочет поменять меня на миллионера, — объяснил отец.
— Да ну, они все козлы! — авторитетно заявил парень. — Рядом с папой не стояли.
— Почему, Паш? — заинтересованно спросила Лина.
— У них в голове — тараканы. Они типа крутые и хозяева, а все только должны под них прогибаться. Вон, в Сети писали, яхта Абрамовича в Венецию зашла, и все стали жалобы кропать, что она им вид закрывает. А ему вся эта Венеция по фиг. И потом, какой от них толк?
— Павел, хватит трепаться! — посоветовал отец.
— А почему ты думаешь, что от них толка нет? Они владеют предприятиями, предприятия выпускают продукцию… — не отставала Лина. Паша был ровесником ее сына, но Андрей с ней давным-давно уже не разговаривал на отвлеченные темы. «Привет — пока, как в школе — нормально, я пошел — хорошо, звони» — и все. Интересно, что у них в голове?
— Они украли, а теперь бабки пилят и за границу переводят! — пояснил свою точку зрения юный экономист. — Топ-менеджером может быть любой. Ну, или почти любой, выучится там и все такое. А вот врачом, как папа, — не каждый. Представляете, тетя Галя, у него там такие ляльки под наркозом — с куклу. Я видел один раз, меня папа брал. А он их оперирует. Потом видел, как одна женщина хотела папе руку поцеловать, он еле вырвался, так забавно! Мама же не дура.
Так неожиданно закончив свое выступление, Пашка сунул в рот последний кусок, тяжело вздохнул — больше не влезет! — и великодушно сказал матери:
— Ладно, это мелкому оставим, приедет и съест. Прикольно, ему один капот остался, — и отправился к себе учить уроки.
— Во как! — удивился Анатолий, взглянув на жену.
— Он тебя очень уважает, Толик. И я тоже, — Лариса шутливо погладила его по голове. — Только ты торты больше не носи, а то я даже на беговую дорожку не влезу.
— Женщина должна быть фигуристой! — провозгласил Анатолий. — И все мужики, включая миллионеров, только делают вид, что любят тощих моделек, это я вам говорю со всей ответственностью. Не принимай на свой счет, Галя, ты не тощая, ты стройная. Ричард! Убери морду со стола сейчас же!
— А я вот не знаю, что мой Андрюшка обо мне думает, — вздохнула Лина.
— Чего ему думать-то? — возмутилась Лариса. — Ты красавица, умница, теперь вот у тебя и работа такая интересная есть. А то я все жалела тебя.
— Меня? Жалела? С чего вдруг? — несказанно удивилась такому повороту Лина.
— А как же иначе? Пацанам ведь хочется, чтобы родителями погордиться можно было, похвастаться, — пояснила Лариска. — По жизни вроде как они тебя в грош не ставят, а сами гордятся втихомолку. Ты, пока дома сидела, сама скучала, и ему с тобой скучно было. А сейчас небось он от тебя по вечерам не отходит, пока ты ему все не расскажешь?
— Да мы и не видимся почти, — вздохнула Лина. — Я поздно прихожу, он сам по себе. Взрослый уже.
— Так это, Галь, без разницы, сколько лет нашим детям, — вдруг вступил в разговор Анатолий. — С ними все равно разговаривать надо. Лариска правильно говорит: они и ершатся, и грубят, и кочевряжатся, а ты все равно с ними разговаривай, хвали, про себя рассказывай, интересуйся. Им без этого никак. Я вот в детдом хожу с Валей, так, знаешь, насмотрелся… У них там все есть: и еда, и игрушки, и компьютеры — а им просто поговорить хочется, и чтоб ты только его слушал и никуда не торопился.
— Это да… — вздохнула Лариска, подсела поближе к мужу и потерлась щекой о его плечо. — Ты у меня просто золото, Толечка.
Лина вдруг подумала, что если она сейчас встанет и уйдет, то они вздохнут с облегчением и без помех окунутся в свой маленький уютный автономный мирок, где не нужны посторонние. Им хорошо друг с другом, и никто им не нужен. А ее, наоборот, домой не тянет. И Андрея, кажется, тоже. Не говоря о том, что ее дорогой супруг, похоже, и вовсе живет на два дома. И посидеть вот так, в маленькой кухоньке, от тесноты почти касаясь друг друга, им ни фига не светит. Наверное, правильно Лариса ее жалеет. И Плюсика она сегодня так и не увидела. Куда он, черт возьми, провалился?!
Лина приехала домой уставшая и злая на весь мир. Сергея дома не было. Андрюшка играл в стрелялки и, когда она заглянула к нему в комнату, приветственно помахал матери рукой, но от дальнейшего общения отказался. Лина не настаивала, ей хотелось одного — побыстрее лечь спать. Однако, уже лежа в постели, она все-таки не удержалась от ставшего почти ежевечерним ритуала: достала подаренную Плюсиком тетрадь, чтобы поделиться впечатлениями дня. Это не было дневником в привычном смысле слова. Ленясь записывать даже значимые события и размышления, Лина оставляла на листках только отдельные слова, рисунки и загогулины, в итоге получалось некое подобие криптограммы. По большей части она с тетрадкой разговаривала. Со стороны могло показаться — сумасшествие. Но это только со стороны. Вот и на этот раз она написала слово «Валя», поставила несколько восклицательных знаков, нарисовала большой жирный плюс, кривую недовольную мордочку, потом солнышко и так далее, сопровождая эти упражнения примерно таким текстом в устном исполнении:
— Ну и куда ты подевался, скажи, пожалуйста? Ты что, не понимаешь, что я для тебя подстриглась? А ты ничего не сказал, не увидел. Твоя Рада говорит, что ты рыжий клоун, и еще она говорит… впрочем, это все глупости. Неужели я опять должна звонить и просить тебя приехать? Неужели ты ничего не слышишь и не понимаешь? Не верю! Валечка, я по тебе измучилась! Я соскучилась по тебе, по празднику, по солнышку, с тобой каждая минута — в радость, мир становится светлее. И проще. Приходи, пожалуйста, завтра, хорошо? Я буду очень ждать…
Когда утром Лина, зевая и потягиваясь, вышла на кухню, то спросонья она долго не замечала
