Голос у цыганки был странный — хрипловатый, какой-то бесполый, он мог сойти и за мужской, и за женский. Он тянул за душу, не отпускал, хотя порой царапал странными гортанными интонациями.
Цыганка пела негромко. Зал стал похлопывать в такт и в унисон, будто за представлением следил один человек: публика жадно ловила каждое слово, боялась помешать и не могла удержаться. Лина пожалела, что у нее оказалось неудачное место: цыганка сидела к ней боком, и сверху ее лица не было видно — только гриву густых вьющихся волос. Время от времени цыганка откидывала их назад длинным плавным движением головы снизу вверх и слева направо, от этого движения Лине отчего-то делалось тревожно, и она пыталась всмотреться в лицо, но безуспешно. Тогда она махнула рукой на свое странное предчувствие и позволила себе просто слушать, наслаждаться исполнением, прикрыв глаза.
Незнакомые и непонятные слова волновали, попадали сразу в сердце, бередили душу. Лина, до сих пор совершенно равнодушная к песням такого рода, неожиданно для себя увлеклась, кивала в такт, и на душе у нее становилось тревожно и хорошо одновременно. А цыганка все пела, то с надрывом, то зажигательно-весело, то лукаво — и вместе с ней зал то замирал, то взрывался криками и аплодисментами. «Жаль, что Валя не слышит, — подумала Лина. — Так здорово поет… И люди так слушают, будто сидят не в ресторане, а в концертном зале».
Зал, изменив себе, взвыл от восторга, и тут же смолк. Цыганка замолчала, как будто дальше петь не собиралась, опять откинула волосы странным необычным движением и тихо сказала-попросила своим странным хриплым голосом:
И тут наконец Лина поняла.
Она вскочила как ужаленная, опрокинув стул, который свалился с грохотом, будто целая поленница. Затравленно оглянулась по сторонам: они пришли сюда через большой зал, но для панического бегства этот путь не подходил. Лина схватила свою сумочку и торопливо пошла по балкону к какой-то дальней двери. На счастье, это оказалась служебная лестница, которая привела ее вниз. Пробежав через несколько сверкающих кафелем служебных помещений, она оказалась в холле, где толстый чернобородый швейцар в кафтане стоял к Лине задом, к залу передом, слушая песню и приплясывая в такт.
— Послушайте! — громко произнесла Лина, подбежав к нему.
Швейцар отскочил и вытянулся перед Линой в струнку.
— Я приехала с Валентином Алексеевичем. Вы не давали нам номерка. Мне нужно срочно уехать. Я могу взять мою шубу? И еще мне нужно такси, как можно быстрее!
— С нашим удовольствием, пожалуйте! — бормотал швейцар, испуганный ее стремительным набегом. — Позвольте помочь… А такси зачем, такси не надо, у нас свой шофер есть для господ-товарищей, если которые подвыпьют. Сейчас мигом организуем.
— Вовка! — зычно прокричал он куда-то в глубь коридора, и оттуда немедленно появился молодой парень. — Отвези даму. Она с Валентин Андреичем приехала!
Парень посмотрел на нее с нескрываемым интересом.
неслось из зала.
Лина с трудом удержалась, чтобы не зажать уши руками.
— Быстрее, пожалуйста! — Она едва не подтолкнула парня в сторону дверей.
Спохватившись, он бросился к двери, выпустил Лину, усадил в стоявшую напротив входа машину. Наверное, он был не прочь поболтать, но Лина до самого дома ехала, стиснув зубы и думая только об одном: ни в коем случае не расплакаться на глазах у шофера.
Сергея дома не было. Лине, собиравшейся по возвращении домой всласть нареветься, это было на руку. Одна беда — как только она переступила порог своей спальни, реветь категорически расхотелось. Теперь ее душила обида и переполняла такая злость, что впору было что-нибудь разбить или порвать в клочья. Кто ищет — тот всегда найдет, как известно, и метавшейся по комнате Лине тут же попалась на глаза тетрадка. Та самая, предназначенная для «переговоров» с Плюсиком, обнаруженная мужем и доставившая ей столько счастливых и неприятных минут.
— Ага! — вслух злорадно сказала Лина. — Вот это то что надо!
Схватив несчастную тетрадку, она помчалась в гостиную. За ней, заливаясь возмущенным лаем, понеслась ничего не понимавшая Буська, которая так ждала возвращения хозяйки и не услышала в свой адрес даже пары ласковых слов. Камин, разумеется, не горел, но Лину такими мелочами было не остановить. Она принялась энергично выдирать из тетради листочки, превращать каждый в кучу мелких бумажек и складывать их в камин. Поскольку исписанных листков было не так уж много, то Лине пришлось
