Арбайт. Широкое полотно

Или:

Птицефабрик у нас много,
Еще больше строится.
А рабочий видит яйца,
Когда в бане моется.

— Гдов если и советский человек, то далеко не типичный. Он ведь не захотел в Мавзолее трупы рассматривать, а настоящие советские люди хотели и хотят этого по сей день. Я вот тоже, кстати, никогда не был в этом самом Мавзолее, и меня не раз спрашивали знакомые: «Что, был в Москве на Красной площади и Ленина не видел? Неужели такая большая очередь?» У настоящего провинциального советского человека до сих пор в голове не укладывается — как это так? Оказаться в Москве и в Мавзолей не зайти. Я думаю, что можно было бы посвятить свою жизнь созданию фундаментального научного труда под названием советский человек.

— Да, всю жизнь. Потому что виды советского человека разно образны и неисчерпаемы. Например, те англичане и американцы, что выдали Сталину казаков и белоэмигрантов после и во время Второй мировой, тоже были советскими людьми, не говоря уже о французских коммунистах и их руководителе товарище Марше, который, как утверждали его недоброжелатели, во время войны прекраснейшим образом работал на немецко-фашистском заводе, а вовсе не партизанил по французским долинам и по взгорьям.

— В России это вечная история: вместо жизни — попытка понять, что такое жизнь, а уж потом жить. Когда-нибудь. Где-нибудь. В коммунизме, например. Или в граде Китеже.

— Если всерьез, то Россия непременно возродится. Как птица Феникс или как птица Сирин — не знаю, но ей в очередной раз поможет какое-нибудь очередное обыкновенное чудо.

— Чудо России помогало. Оно же ее и губило. Например, чудесным и необъяснимым было явление большевиков в страну, имевшую все шансы стать в ХХ веке великой.

— Полностью погрузиться в частную жизнь не получится, потому что если надо будет, например, оформлять документы на землю, где будет проходить погружение в частную жизнь, то тут же столкнешься с обществом взяточников, откатчиков и других пильщиков бабок.

— А если попытаться без документа нырнуть в частную жизнь?

— Накажут за незаконное предпринимательство.

— Что станется с Гдовым в финале этой книги? Гдов пойдет к другу, который пропил буровой станок, и они что-нибудь вместе придумают на тему «Как нам обустроить Россию». Ну а не придумают, так придумают в следующий раз. Что-то хотел сказать про волю, осознанную необходимость и т. д., но по утрам у меня всегда такое прекрасное настроение, что осмелюсь лишь посоветовать всем вам — улыбайтесь, господа. Улыбка — не всегда признак идиотизма.

— Улыбаться утром не вредно, утром вредно смеяться.

— Почему? Утром, когда надо было вылезать в ледяной палатке из спального мешка, только смех и спасал озябшую душу геолога. И согревало предощущение зарплаты. Прилетишь из леса, зайдешь к начальнику экспедиции: «Николай Сергеевич, даете, как Суворов, нам три дня на разграбление города?» — «Даю». — «А как насчет авансика?» Снимает Николай Сергеевич трубку, звонит в бухгалтерию: «Дайте им рублей по двести. Нету? Ну ладно, ладно, дайте!». И через два часа, одетые в чистое, заваливаемся в кабак. Алик Лебёдкин со своими лабухами сразу для нас что-нибудь бравурное выдает. И весь зал на нас с добродушием глядит: полевики приехали, не какие-нибудь ложкомойники.

— Финал уж близится, а выхода все нет. Я потому и предположил, что книга будет без сюжетного финала. Кстати, давно собирался у автора спросить, не планирует ли он издать эту вещь вместе с избранными комментариями ЖЖ-читателей после каждой главы? Автор может напрямую обратиться к ЖЖ-читателям, сообщив им, что планирует бумажную публикацию текста, и попросить тех, кто принципиально против, сказать ему об этом. Не думаю, что многие воспротивятся.

— Это хорошая идея. Спасибо.

ОБЪЯВЛЕНИЕ:

Господа! Я намереваюсь частично опубликовать на бумаге ваши избранные комментарии к сочинению «АРБАЙТ. ШИРОКОЕ ПОЛОТНО».

Прошу тех, кто принципиально против, заблаговременно сообщить мне об этом.

— Пожалуйста, не жалко. Гдова только в конце книги не убивайте и не показывайте дурным либо продавшимся. Он — хороший. Пусть ему в конце концов станет легче на душе.

— Всем спасибо за доверие. А ваше ходатайство за Гдова будет принято к сведению, добрый человек.

Глава XXXXII ЕСТЬ, ЕСТЬ ЛЮДИ В РОССИИ

ВОПРОСЫ, КОТОРЫЕ ВДРУГ МОГУТ ВОЗНИКНУТЬ ПРИ ЧТЕНИИ ГЛАВЫ XXXXII

1. Является ли наличие вечной жизни непреложным фактом бытия?

2. Способны ль коммунисты или еще какая-нибудь сволочь победить Бога?

3. Какая дорога привела в храм художника Василия? А парторга-атеиста?

4. Много ли на Руси таких людей, как отец Василий? Стал ли отец Василий небесным заступником за жителей села Лужки во время недавних лесных и торфяных пожаров, вызванных среди всего прочего и осушением подмосковных болот? Отец Василий уникум или нормальный человек? Знакомы ль вам другие подобные отцу Василию светлые российские люди? Много ли их?

5. В чем смысл жизни? Что означает выражение «Хорошо прожить свою жизнь», которое неоднократно употреблял Лев Толстой? Есть ли еще куда идти, кроме как к Богу? Куда?

— У нас в Истринском районе этим летом пожаров не было. Значит, поп Василий действительно стал личным заступником за местных жителей.

— Я верю, что есть жизнь вечная, откуда нам наши умершие предки подают знаки, а иногда и охраняют от напастей. Развратники думали, что победили Бога насилием над людьми, храмами и иконами, но материальное уничтожение пастырей и мест молитвы не уничтожит Бога в душах людей. Ибо всегда есть такие люди, как о. Василий. Их мало, но они есть. Они как редкие живые растения среди смрада людей праздных, не задумывающихся, для чего живем. Во время недавних пожаров я в ЖЖ обнаружила десятки хороших людей, которые по собственной воле ездили тушить пожары, собирали деньги на пожарное оборудование, говорили, что нам не надо указаний начальства или мнения окружающих, мы спасаем лес для себя, для равновесия внутри души, просто не хотим, чтобы гибла планета. Сейчас они собираются делать посадки в погорелых местах на границе Московской и Рязанской областей. Они пишут, что те, кто смеются над ними, считают дуростью, когда они вместо отпуска, который можно провести в Анталии или на острове Бали, сутками гасят лесной огонь, живут в палаточных лагерях или в зданиях пустующих летом школ, что эти смеющиеся люди просто не понимают, какой это глоток счастья. Какой это глоток счастья ощутить в реальном деле, с единомышленниками, взявшимися неизвестно откуда, праздник внутреннего преображения человека, отбросить шелуху городской жизни, заново обрести чистоту и ясность помыслов. Они утверждают, что самое ценное из приобретенного ими опыта во время борьбы со стихией — вот этот огонь радости, веры в хорошее, разгоревшийся в их душе.