— Да-а-а…
Окинув взглядом апартаменты, Тевтонский Лев несколько заколдобился. Не сказать, чтобы господин ланиста жил в пошлой роскоши или в полном непотребстве, но стиль загромождавших большую комнату вещей можно было назвать даже не эклектикой, а скорее винегретом. С миру по скрепке — голому кольчуга. Какие-то колченогие стульчики, кресла, шкафчики, все из разных пород дерева и настолько безвкусно подобранные, что хотелось расплакаться или захохотать. А если еще прибавить целую кучу разномастных светильников, свечные огарки, какие-то блюда, кувшины…
— Ничего. — Усевшись на ложе, Алезия подняла с полу блюдо и улыбнулась. — Здесь много красивых и дорогих вещей.
В дверь постучались — мальчишка принес из таверны вино и оливки с сыром.
— Выпьешь? — Виталий посмотрел на девушку.
— Да. — Та кивнула.
Выпив, Алезия поднялась на ноги и грациозно сбросила плащ, оставшись в одной короткой тунике без рукавов, с глубоким разрезом на груди. Снова улыбнулась, потянулась к кувшину с вином…
— Я налью.
Виталий поспешно протянул руку, да так неловко, что едва не уронил кувшин… хорошо, Алезия успела подхватить… Глаза молодых людей встретились… И вот уже губы слились в поцелуе, сначала робком, а потом уж и в полную силу. Рука гладиатора проникла в разрез, лаская девичью грудь, упругую, с набухшим соском… И вот уже туника соскользнула с плеч, и молодой человек осторожно опустил девчонку на ложе, с жаром целуя в грудь, в пупок, над которым расправил крылья небольшой синий журавлик…
Бездонное море страсти нахлынуло, поглотило обоих, увлекая на самое дно, откуда, казалось, уже невозможно было выплыть. Да и не хотелось.
Алезия разбудила Виталия ранним утром.
— Беторикс… мне пора.
— Что? Ах… уже уходишь? — Молодой человек живо обхватил не успевшую еще одеться девчонку за талию. — А что, если я тебя немного задержу?
И тут же, посмотрев подруге в глаза, накрыл ее губы своими, лаская нежное и гибкое тело со всей вновь нахлынувшей страстью, как очень часто бывает, когда вроде бы пора уже и расстаться после бурно проведенной ночи, когда попрощались уже, но… Алезия не сопротивлялась. Лишь потом…
— Ах, милый мой… можно наконец я оденусь и пойду?
— Ты… тебе было со мной хорошо? Ответь честно.
— Хорошо. — Похоже, девчонка ничуть не лукавила. — Клянусь Везуцием и богами плодородных полей.
— Приходи еще.
— Ты этого хочешь?
— Да. Так придешь?
— В свободное от работы время? — Девушка грустно усмехнулась, хотя ее явно тянуло заплакать. — Я… я здесь недавно… И поверь, убила бы себя, если бы… Впрочем, к чему тебе знать?
— Что знать?
— Ничего. Прощай.
— Постой! — Гладиатор ухватил ее за руку. — Ну постой же… Я даже не знаю, как сказать… В общем — хочешь жить со мной? Только со мной. Я попрошу ланисту, и у меня есть кое-какие деньги, хватит заплатить Конкордии за несколько месяцев.
Алезия отвернулась к окну, нервно теребя край плаща.
Виталий подошел сзади, обнял.
— Ну так как?
— Предлагаешь мне стать твоей наложницей? — Девушка резко обернулась, в бездонных голубых глазах ее вспыхнуло презрение. Вспыхнуло и тут же погасло. — Впрочем, пожалуй, для меня сейчас это лучший выход. Коль уж я не вправе себя убить…
— О чем ты говоришь?
— О своем… Что ж, я согласна, если ты все устроишь. В конце концов, ты мне не противен, и, самое главное, тебе есть за что ненавидеть римлян, а это для меня кое-что значит, поверь!
— Вместе будем ненавидеть? — рассмеялся Виталий.
Алезия вновь сверкнула глазами.
— Не просто ненавидеть… Мстить!
Поцеловав на прощание будущего сожителя, девушка быстро ушла, а гладиатор все же дождался ланисты, вот только поговорить с ним не смог: Валерий был невменяем, в комнату его принесли рабы Сульпиция. Раздели, поместили на ложе и вопросительно посмотрели на Тевтонского Льва.
Пришлось и им дать сестерций, а разговор с ланистой отложить на вечер, когда Валерий, жалуясь на головную боль, спустился во двор. В этот день тренировок не было, поэтому сам Виталий успел выспаться.
— Валера, у меня к тебе дело — на миллион! — издалека начал гладиатор.
— На миллион чего? — Ланиста пригладил кудри. — Старых бронзовых ассов? Так они никому не нужны, их и не чеканят уже… Ладно, ладно, шучу. Что там у тебя?
— Почему мы зарабатываем деньги только во время игр?
— Ну… — Валерий хитро прищурил левый глаз. — Некоторые — не только. Ну, говори, говори же, не тяни кота за хвост.
— Предлагаю открыть сувенирную лавку. Прямо тут, у наших ворот, Клавдия можно на первое время посадить торговать, он человек честный…
— Постой, постой, постой! — Скривившись, ланиста закрыл уши. — Ну сколько тебе уже говорить, не употребляй этих своих дурацких германских слов. Ну непонятно же ничего, право!
— Говорю, у ворот надо открыть лавку!
— Так… И чем торговать?
— А всем! Возле нас вечно народ толчется, особенно девчонки-поклонницы. Им можно вино продавать, пиво, водичку. А еще за определенную сумму пускать посмотреть тренировки.
— Хо! Отбираешь хлеб у нашей охраны, дружище?
— Ничуть! Они мелочатся с этой своей дыркой в воротах…
— А ты предлагаешь всех любопытных прямо в школу пустить?!
— Зачем прямо в школу? Построим помост.
— Хм… — Господин Ну трезвел на глазах, все ж таки ушлый был парень, несмотря на юный возраст: свою выгоду видел сразу, разжевывать ему полезные проекты не приходилось. — Ну-ну, излагай дальше.
— В лавке будем продавать разные вещи, но с нашими именами — к примеру, на блюде напишем «Красавчик Апис», даже его можно нарисовать. А еще заказать туники из дешевой ткани, а потом стойкой краской сделаем на них надписи: «Каррит Фракиец порвет всех!» или «Альпийский Тигр — лучший!». Такие надписи и рисунки можно делать на чем угодно: на кружках, тарелках, кувшинах…
— Так-так-так! — Валерий уже потирал руки. — Я даже знаю, кому дать заказы. С кукольником еще договорюсь, только ведь он, гад, запросит дорого.
— Можем и сами нанять кого-нибудь. Экое дело — кукол-гладиаторов мастерить…
— Ну не скажи, в каждом деле свои трудности есть. Ладно, подумаем. Куклы, кстати, у меня и сейчас есть, от игр остались, я совсем про них забыл тогда. «Каррит Фракиец», «Красавчик», «Германский Ветер». А лавку можно в старой сторожке открыть, все равно ее перестраивать нужно. Думаю, за неделю управимся. Только Клавдий в продавцы не годится, ему и в школе дел хватит. Ладно, наймем кого-нибудь… Что ты так смотришь? А-а-а, понимаю… — Валерий ухмыльнулся и, зачем-то оглянувшись по сторонам, четко произнес: — Одна двадцатая часть доходов — твоя. Это не так уж и мало.
— Согласен. — К явной радости ланисты, Виталий тут же кивнул. — Только я сейчас не об этом, а о продавце. Есть у меня на примете одна хорошая девушка…
