вроде той, где кого-то застали на месте преступления с общественной курицей подмышкой…
Ваймс слушал с открытым ртом розовощекого, чисто выбритого юнца, который рассказывал об этой тихой и симпатичной сельской местности так, словно она была напичкана демонами, вырвавшимися из ада. Он разворачивал перед глазами Сэма широкое полотно преступлений, которое нуждалось в хорошей стирке: тут были не очень тяжкие преступления, в основном жестокость, тупоголовость и все, что обычно происходит благодаря беспечности и человеческой глупости. Разумеется, там где есть люди, там всегда найдется место преступлению. Это только кажется, что в тихом местечке, находящемся на краю света, все тихо и птички поют. И даже он, едва оказавшись тут, сразу же почувствовал, что творится нечто неладное, и вот он прямо в самом центре.
— Мой отец говорил, что ты почувствуешь покалывание. — Рассказывал Фини. — Он велел, наблюдай, слушай и не спускай глаз с каждого. Еще не родилось ни одного хорошего полицейского, в ком бы не сидел крохотный злодей, и это его зов. Он подсказывает: «Этот парень что-то скрывает». Или: «он напуган сильнее, чем должен быть», либо: «парень ведет себя нахально, потому что сильно нервничает». Вот, что это такое.
Ваймс был скорее восхищен, чем шокирован этой исповедью, хотя и не очень сильно.
— Итак, мистер Фини, вижу твой дед и отец все сделали верно. Значит, я посылаю тебе верный сигнал, так?
— Нет, сэр. Совсем нет. У моих деда с отцом бывало такое же раньше. Абсолютно чисто. Это заставляет нервничать. — Фини склонил голову на бок и добавил: — Прошу прощения, сэр. Кажется у нас возникла крохотная проблемка…
Констебль Апшот выскочил из камеры, хлопнув дверью, и убежал за здание. Раздался писк и визги, и потом Ваймс который все это время мирно сидел внутри, внезапно увидел в своих объятьях гоблинов. На самом деле гоблин был только один, но даже один гоблин в стесненном помещении больше, чем нужно. Начиная с запаха, и этим не заканчивается, поскольку он пронизывает весь мир. С другой стороны, это нельзя было назвать вонью, хотя от него пахло всеми веществами, которые только может произвести органическое существо. Любой житель Анк-Морпорка, который хоть раз бывал на его улицах был более или менее не восприимчив к вони, и, возвращаясь к запаху, его можно было бы даже назвать «изысканным ароматом», если бы известный коллекционер Дэйв из лавки «булавок и марок Дэйва» в очередной раз собирался расширить свою коллекцию. Но вы бы не смогли закупорить этот аромат, или как там это называется у коллекционеров, поскольку исключительный запах гоблина скорее ощущение. И это ощущение сродни тому, что вы чувствуете как разрушается эмаль на ваших зубах и одновременно с той же скоростью ржавеет все имеющееся у вас железо. Ваймс отпихнул существо в сторону, но оно вцепилось всеми конечностями, издав звук, который должен был быть голосом, но был скорее похож на грохот, который издает мешок, набитый орехами, когда на нем резво прыгает ваш отпрыск. Тем не менее, существо не нападало, если не считать биологического оружия. Оно цеплялось ногами и размахивало руками, так что Ваймс предотвратил попытку Фини оглушить существо официальной дубинкой, потому что, если сосредоточиться, было понятно, что гоблин пользовался словами и эти слова были:
— П-ливатсь! П-ливатсь! Мы хотеть справа п-ливатсь! Трепаватсь! Трепаватсь справа п-ливатсь! Так? Справа п-ливатсь!
Фини с другой стороны вопил:
— Вонючка! Ты, мелкий дьяволенок, я же говорил тебе, что с тобой сделаю, если хотя бы увижу, что ты снова воруешь помои для свиней? — И посмотрел на Ваймса в поисках поддержки. — Они же могут вас заразить чем-нибудь ужасным, сэр!
— Ты не прекратишь прыгать тут с этой треклятой дубинкой, парень? — Ваймс снова посмотрел на гоблина, который извивался в его хватке и сказал: — Теперь ты, маленький засранец. А ну, перестань вопить!
В крохотной камере стало тихо, только до сих пор звучало перемежающееся эхо: «Они пожирают собственных детей!» и «Справа п-ливатсь!» Последнее было от гоблина с простой и тщательно подобранной кличкой «Вонючка».
Переставший бояться гоблин ткнул когтистой лапкой в левое запястье Ваймса, взглянул в его лицо и сказал: «Справа п-ливатсь?» Это была мольба. Когтистая лапка постучала по ноге. «Справа п-ливатсь?» Создание указало на дверь и оглянулось на хмурящегося старшего констебля, а потом вновь обратилось к Ваймсу с усталым видом обреченного человека: «Справа-п-ливатсь? Мистсер поли-сисей-ски?»
Ваймс вынул из кармана табакерку. Можно было бы подумать, что он решил это сделать ради ее содержимого, но это была своего рода церемония, которая помогала выиграть время и дать подумать, гораздо большее, чем прикуривая сигару. Наконец, Сэм произнес:
— Так вот, старший констебль, у нас тут имеется кое-кто, умоляющий вас о справедливости. Что вы намерены предпринять по этому поводу?
Растерявшийся Фини постарался собраться с мыслями:
— Но это же вонючий гоблин!
— И часто ты видишь их слоняющимися возле твоей кутузки? — Уточнил Ваймс, стараясь не закипеть.
— Только Вонючку, — ответил Фини, нахмурившись в сторону гоблина, который показал ему свой похожий на червячка язычок. — Он постоянно тут крутится. Остальным хорошо известно, что с ними будет, если их тут поймают.
Ваймс снова опустил взгляд на гоблина и приметил, что одна из ног существа плохо срослась после перелома. Сэм вертел в руке табакерку, не глядя на юношу.
— Но на месте полицейского я бы призадумался, что такого могло приключиться, чтобы бедолага вроде этого явился прямо в руки закона, рискуя быть изувеченным… снова?
Он снова шарил в потемках, но, черт побери, он так часто так поступал, что это можно считать отличным стартом.
Рука чесалась. Он постарался не замечать этого, но всего на секунду перед ним разверзлась пропасть и из головы исчезли все до единой мысли, кроме беспредельной мести. Сэм моргнул, и увидел вцепившегося в рукав гоблина, и начинавшего закипать Фини.
— Я ничего подобного не делал! И ни разу не видел!
— Но тебе известно о подобных фактах, не так ли? — Ваймс вновь вспомнил темноту, ее жажду мести. И в этот момент маленький гаденыш дотронулся до его руки. Сэм пришел в себя, но пожалел, что это произошло, потому что раз в каждом полицейском должен жить маленький преступник, это вовсе не означает, что коп должен шататься в придачу с демоном в качестве татуировки.
Фини больше не злился, потому что перепугался до чертиков:
— Епископ утверждает, что они демоны и назойливые существа, созданные в насмешку над человечеством.
— Я ничего не смыслю в епископах, — ответил Ваймс, — но здесь что-то творится, и я чувствую покалывание. С того самого дня, как сюда приехал. И это покалывание в моей руке. Послушай-ка, старший констебль. Если ты встречаешь подозреваемого от которого можно ожидать проблем, то его нужно спросить - будут ли с ним проблемы, и если он отвечает отрицательно, то нужно уточнить, может ли он доказать свою невиновность. Ясно? Тебе полагалось так спросить. Понял? И мой ответ, по порядку: к черту, нет! И да, ко всем чертям!
Крохотная когтистая лапка вновь поскребла рубашку Ваймса.
— Справа-п-ливатсь?
«О, боже! Мне казалось, до сих пор я был достаточно деликатен с парнем», — решил Ваймс.
— Старший констебль, стряслось что-то плохое, и ты знаешь, что что-то стряслось, ты одинок, так что было бы лучше подыскать себе помощника среди знакомых и кому можешь доверять. Например, кого-нибудь вроде меня, правда, в моем случае я подозреваемый, который был нанят всего за один пенни, — и тут Ваймс извлек на свет немного позеленевшую монету и предъявил ее обалдевшему Финни. — для оказания помощи в полицейских делах, как раз вроде этого. С этой стороны все будет нормально и разумно, и согласно процедуре, которую, дружок, написал я сам, уж можешь поверить. Я не равняю себя с законом, потому что ни одтин коп не может ставить себя наравне с законом. Коп всего лишь человек, но поутру будит его не будильник, а зов закона. До сих пор я был с тобой вежлив и деликатен, но неужели ты