зная вас, я бы предложил оставить горничных вращаться, пока у вас есть хоть клочок земли. Кстати, ее милость с Сэмом-младшим в игровой.
Пару минут спустя Ваймс, после кучи проб и ошибок, наконец набрел на то, что, правда в довольно затхлом смысле слова, можно было назвать «раем».
У Ваймса никогда не было много родственников. Не многие люди были готовы признаться, что среди их отдаленных предков есть убийца. Все это, разумеется, было прошлым, историей, и очень удивляло новоиспеченного герцога Анкского, что новые учебники истории теперь восхваляли память о Старике Камнелице, стражнике, который обезглавил злобного коронованного ублюдка и принес неожиданный глоток свободы и справедливости. Сэм понял, история - это то, что делаешь ты сейчас. Лорд Витинари, просто на всякий случай, хранил связку ключей от оставшейся, как назло, от эпохи «царизма» и хранящихся в подвале целой кучи убедительных пыточных механизмов в идеальном, отлично смазанном состоянии. История, и правда, это то, что ты делаешь, и лорд Витинари делал с ней… все что хотел. Только что был ужасный цареубийца и вдруг волшебным образом исчез, как будто никогда его не было, вы, должно быть, ошиблись, никогда о таком не слышал… и появился трагически непонятый герой, Победитель Тирании - Камнелиц Ваймс, известный предок всеми уважаемого герцога божьей милостью Анкского, командора, сэра Сэмуэля Ваймса. История вещь удивительная. Она движется подобно морю, и Ваймса подхватило течением.
Семейство Ваймсов жило только одним поколением. У нее не было ни наследства, чтобы передать потомкам, ни фамильных драгоценностей, ни вышитых дальней давно умершей родственницей салфеток, никаких замысловатых древних ваз, найденных на бабушкином чердаке, в надежде, что какой-нибудь молодой человек, все знающий об антиквариате, заявит, что они стоят немалых денег, чтобы вам лопнуть от самодовольства. Не было никаких денег, одни лишь неоплаченные счета. А тут в этой детской игровой, аккуратно расставленными находились поколения игрушек и игр, некоторые из них слегка потрепанные от длительного использования, а особенно лошадь-качалка почти с натурального коня величиной и с настоящим кожаным седлом и атрибутами сбруи сделанными (Ваймс к своему изумлению убедился в этом сам, потерев их пальцем) из чистого серебра! Здесь же была игрушечная крепость, позволявшая спрятавшемуся внутри ребенку защищаться от нападения, стоя в полный рост. Кроме того имелся богатый игрушечный арсенал разных вариантов и размеров, чтобы вести штурм, возможно с помощью многочисленных коробок и коробок с тщательно сделанными и аккуратно раскрашенными в подлинные полковые цвета оловянными солдатиками. Да Ваймс и просто так был рад тут же встать на колени и поиграть в них. А тут еще были всевозможные модели яхт, и плюшевый медведь, такой огромный, что Сэм даже испугался, не настоящий ли он, просто набит опилками. Тут тебе и рогатки, и бумеранги и планеры… а посредине всего этого изобилия стоял ошарашенный Сэм-младший. Он был готов разрыдаться от бессилия сыграть во все и сразу. Это было так не похоже на детство Ваймса, в котором приходилось играть палочкой с отбросами.
Когда выскочившие из орбит глаза обоих Сэмов единодушно остановились на лошадке, у которой, кстати, были пугающе большие зубы, Ваймс рассказал жене о возмутительном поведении вращающихся горничных. Та просто пожала плечами в ответ:
— Они просто не умеют иначе, дорогой. Так они привыкли.
— Как ты можешь так говорить! Это же унизительно!
Общаясь с мужем, Леди Сибилла выработала абсолютно спокойный и понимающий тон.
— Так происходит потому, что с технической точки зрения, они и правда унижены. Большую часть времени они проводят, прислуживая людям, которые гораздо важнее их самих. Но в основном ты, разумеется, прав, дорогой.
— Но я вовсе не считаю себя важнее других! — выпалил Ваймс.
— Полагаю, я знаю, что ты хочешь этим сказать, и это делает тебе честь. Нет, правда, — ответила супруга, — но то, что ты только что заявил полнейшая чепуха. Ты - герцог, командующий городской Стражи и… — Сибилла сделала паузу.
— Хранитель Доски, — автоматически продолжил Ваймс.
— Верно, Сэм. Величайший титул, которым мог тебя наделить король гномов. — Глаза Сибиллы блеснули. — Хранитель Доски Ваймс - тот, кто может стирать то, что написано. Тот, кто может стереть то, что было. Вот кто ты, Сэм! И если бы тебя убили, в правительствах всего мира поднялся бы шум, но они Сэм, к сожалению, даже не моргнут при вести о смерти одной из горничных. — Она подняла руку, пресекая возражения, поскольку Сэм уже открыл рот, и добавила: — Я знаю, что ты бы так не поступил, Сэм, но какими бы они не были изумительными девушками, во что я охотно верю, но в случае их смерти, расстроились бы только родственники, и, возможно, женихи, а прочему миру было бы все равно. И ты, Сэм, знаешь, что я права. Однако, если бы убили тебя, о чем меня меня посещают ужасные мысли всякий раз, когда ты выходишь в город на дежурство, не только весь Анк-Морпок, но и мир узнал бы об этом моментально. Возможно, даже начались бы войны, и я подозреваю, положение Витинари немного пошатнулось бы. Ты куда значительнее, чем служанки. Ты куда важнее любого в Страже. Думаю, ты просто перепутал значение с ценностью. — Она быстро поцеловала его встревоженное лицо. — Кем бы ты себя не считал когда-то, Сэм Ваймс, ты сильно вырос, и ты заслужил свой рост. Ты слышал выражение, что сливки всегда всплывают на поверхность?
— Дерьмо тоже, — на автомате буркнул Ваймс, хотя тут же об этом пожалел.
— Сэм Ваймс! Как ты смеешь говорить подобное? Может ты и необработанный брильянт, зато ты гранил себя сам! И сколько бы ты не отрицал очевидное, муж мой, ты больше не человек из народа. Теперь ты определенно превратился в человека для народа, и, полагаю, для этого подходят только лучшие люди, слышишь?
Скачущий галопом на игрушечной лошадке младший Ваймс с обожанием смотрел на своего отца. Против супруги и сына у него не было ни единого шанса. Ваймс выглядел таким несчастным, что леди Сибилла, как часто поступают жены, решила его немного утешить.
— В конце концов, Сэм, ты же рассчитываешь, что твои подчиненные будут выполнять свои обязанности, верно? Так и экономка полагается на горничных.
— Это разные вещи, правда. Копы тоже следят за порядком, но я не запрещаю им общаться с кем бы то ни было. В конце концов, этот «кто бы то ни было» может предоставить полезную информацию. — Ваймс знал, что технически все верно, но любого, замеченного за передачей сколько-нибудь полезной информации полицейскому, кроме ответа на вопрос «который час», в лучшем случае придется подыскивать соломинку, через которую ему следующие несколько лет питаться. Но аналогия все равно была верной, решил он, или решил бы, если бы он был тем, к кому слово «аналогия» могло легко прийти на ум. Нельзя вести себя подобно заводной игрушке только потому, что ты работаешь слугой в чьем-то штате…
— Хочешь, Сэм, я назову тебе причину, почему горничные отворачиваются? — спросила Сибилла, наблюдая как Сэм-младший испугался внезапного рыка плюшевого медведя, которого только что обнял. — Это правило появилось при жизни моего деда по настоянию бабушки. В те годы на выходные мы часто принимали гостей. Разумеется, большей частью эти гости были молодыми кавалерами из хороших городских семей, с отличным образованием и то что называется «полными сил и энергии».
Сибилла посмотрела на младшего Ваймса и с облегчением увидела, что тот выстраивает оловянных солдатиков в боевые порядки.
— Горничные, с другой стороны, по своей природе девушки не избалованные образованием и, стыдно сказать, слегка уступчивые перед лицом тех, кто прибыл попытать счастье. — Она начала краснеть, и стрельнула взглядом на сына, который по-счастью, был полностью увлечен своим делом. — Уверена, ты уловил картину, Сэм? Абсолютно точно и моя бабуля, которую ты с большой долей вероятности ненавидишь, тоже. У нее было отличное чутье, и поэтому она приказала горничным не только воздерживаться от разговоров с гостями-мужчинами, но и под страхом увольнения не встречаться с ними взглядами. Ты можешь сказать, что она поступила жестоко, но если хорошенько подумать, то не столь уж все плохо. В свое время горничная покинет поместье с хорошими рекомендациями и без стыда наденет подвенечное платье.
— Но у меня счастливый брак, — запротестовал Ваймс. — И я не могу себе представить, что Вилликинс посмеет рассердить Чистоту.
— Верно, дорогой, и я замолвлю словечко перед миссис Сильвер. Но это деревня, Сэм. Здесь все
