происходит медленнее. А теперь, почему бы тебе не взять Сэма-младшего и не прогуляться на реку? И возьмите с собой Вилликинса, он знает, что здесь и как.
Глава 4
Чтобы развлечь Сэма-младшего не требовалось много усилий. Он был самодостаточным ребенком, в избытке наслаждаясь осмотром окрестностей, сказками на ночь или просто какой-нибудь бабочкой, которая напомнила ему о мистере Свистке, о чем он взахлёб поведал отцу. Мистер Свисток жил в домике на дереве, а иногда превращался в дракона. Еще у него были огромные сапоги, зонтик и ему не нравилась Среда, потому что от нее смешно пахнет.
Младшего представителя Ваймсов совершенно не пугала деревня, и он бежал впереди Ваймса и Вилликинса, указывая на деревья, овец, цветы, птиц, стрекоз, облака интересной формы и человеческий череп. Он оказался очень впечетлён своей находкой и бросился с нею в руках к отцу, который уставился на него так, словно это был, мда, человеческий череп. Он совершенно определенно принадлежал человеку и довольно продолжительное время, однако, если приглядеться повнимательнее, за ним явно ухаживали, так как он был отполирован до блеска.
Пока Ваймс вертел его в руках, определяя, в чем подвох, из ежевичных кустов раздался приближающийся шлепающий звук, сопровождаемый громкими комментариями о том, что неизвестный сделает с похитителями его черепов. Когда кусты раздвинулись, из них возник выше упомянутый неизвестный, который оказался человеком неопределенного возраста в грубой власянице и с такой длинной бородой на лице, какой Ваймс еще никогда прежде не видел, а он часто бывал в Невидимом Университете, в котором жили волшебники, считавшие мудрость воплощением отращивания бороды, потому что она согревает колени. Эта конкретная борода струилась следом за хозяином подобно хвосту кометы. И хвост догнал его, когда его огромные сандалии, проехав по земле, пожелали остановиться, но их импульс передался голове. Возможно в ней была капля мудрости, потому что ее обладатель оказался достаточно сметлив, чтобы застыть как вкопанный, увидев выражение лица Ваймса.
Повисла тишина, если не считать хихиканья Сэм-младшего над бесконечной бородой, обладавшей собственной жизнью, которая медленно опускалась, покрывая чудака подобно снегу.
Вилликинс прочистил горло и сказал:
— Полагаю, это отшельник, командор.
— Что здесь делать отшельнику? Я думал они живут на столбах в пустыне! — Ваймс оглядел оборванца, который почувствовал, что от него требуется объяснение и собрался его дать, прошенное или нет.
— Да, сэр, я знаю, это довольно популярное заблуждение, и лично я не стал бы ему доверять, в особенности из-за сложностей с принятием того, что я называю гигиеническими процедурами и тому прочее. Возможно подобного рода штуки вполне сойдут для заграницы, где есть солнышко и много песка, но что для меня, сэр, то определенно, твердо «нет».
Видение вытянуло руку, которая в основном состояла из длинных ногтей, и гордо продолжило:
— Пень, ваша милость, хотя меня пинают не так уж часто, ха-ха! Мой личный каламбур.
— Да уж, — с невозмутимым видом сказал Ваймс.
— Именно, сэр, — продолжил Пень. — Правда он у меня один. Я следую здесь благороднейшей из профессий отшельника уже почти пятьдесят семь лет, практикуя благочестие, умеренность, воздержание и стремление к истинной мудрости как мой отец, и отец его отца, и его отец до него. Это моего пра-пра-деда вы держите сейчас в руках, сэр. — Радостно добавил отшельник. — Классно блестит, правда?
Ваймс сумел не выронить череп из рук. Между тем Пень все не умолкал:
— Я надеюсь, что ваш сынишка заглянет в мой грот, сэр, без обид, но деревенские ребятишки порой такие шалуны, и мне только две недели назад пришлось доставать моего прадедулю из дупла.
Только Вилликинсу удалось улучшить момент, чтобы вставить слово:
— Значит, вы держите череп своего прадеда в пещере?
— О, совершенно верно, джентльмен! А так же моего отца. Это такая семейная традиция, ясно? И дедулин тоже. Эта традиция непрерывно поддерживается почти триста лет, высвобождая благочестивые мысли и знания о том, что все пути ведут не куда-нибудь, а в могилу, и прочие мрачные соображения всем тем, кто ищет, которых, я должен добавить, так бесконечно мало в наши дни. Надеюсь, мой сын сумеет влезть в мои сандалии, когда достаточно подрастёт. Его мать утверждает, что он превращается в очень ответственного молодого человека, так что я живу надеждой, что когда-нибудь он хорошенько отполирует и меня. Должен с удовольствием заметить, что на полке для черепов в гроте еще полно свободного места.
— Твой сын? — уточнил Ваймс. — Но ты упомянул воздержание…
— Вы очень наблюдательны, ваша милость. Каждый год нам положен недельный отпуск. Ни один человек не может жить на одиноком речном берегу одними только улитками и кореньями…
Ваймс деликатно намекнул, что им надо идти дальше, и отпустил отшельника, с трепетом несущего семейный реликт в безопасное место в гроте, где бы он ни находился. Когда они оказались вне досягаемости его ушей, Сэм, махнув рукой в воздухе, сказал:
— Почему? Я имею в виду… почему?
— О, лишь несколько действительно старых фамилий имеют в своем штате отшельника, сэр. Считается очень романтичным иметь грот с отшельником.
— Довольно пахучего для чужого носа, — отметил Ваймс.
— Обет не мыться, сэр, и я думаю, вам следует знать, ему выделяется помощь из ваших средств в составе двух фунтов картофеля, три пинты легкого пива или сидра, три буханки хлеба и один фунт свинины в неделю. А так же в его распоряжении все улитки и растения, растущие на берегу реки, которые он сумеет сам добыть. Я взглянул на счета, сэр. Довольно неплохая диета для украшения сада.
— Не так уж плохо, если добавить немного фруктов и немного слабительного, — заявил Ваймс. — Значит предки Сибиллы частенько заходили к отшельнику поболтать, если им встретился неразрешимый философский парадокс?
Вилликинс выглядел озадаченным:
— Святые небеса! Да нет же, сэр! Даже представить себе не могу одного из них в такой ситуации. Они никогда не связывались ни с каким философским параллаксом10. Они же - аристократы!
Аристократам до лампочки какой-то там параллакс. Они его просто не замечают. Философия, сэр, рассматривает возможность, что вы можете ошибаться, а истинный аристократ точно знает, что он всегда прав. И это не тщеславие, знаете ли, это врожденная уверенность. Порой они могут быть безумны как погремушка, но их безумие всегда определенно и точно.
Ваймс был впечатлён.
— Откуда, к черту, ты все это знаешь, Вилликинс?
— Наблюдаю, сэр. В старые-добрые деньки, когда был еще жив дедушка ее милости, он настоятельно требовал, чтобы весь штат городского особняка приезжал сюда вместе с семьей на лето. Как вам известно, я далеко не ученый, и, сказать по правде, вы тоже, но выросшие на улице учатся быстро, потому что те, кто не учится - становится трупом.
Они шли через ажурный мостик, перекинутый через то, что, по догадке Ваймса, являлось ручьем, где водилась форель. Это был приток Старой Мошенницы. За река получила это прозвище он пока так и не уразумел. Два взрослых человека с ребенком прогуливались по мосту, который легко мог выдержать толпу народа с телегами и лошадьми. Мир сошел с ума.
— Понимаете, сэр, — продолжил Вилликинс, — уверенность - это то, что дает им их богатство и поместья. Иногда она же помогает все потерять. Один из двоюродных дедушек леди Сибиллы однажды потерял виллу и две тысячи акров фермерских угодий в твердой уверенности, что билет в театр старше тройки тузов. На последующей после этого дуэли он был убит, но он, по-крайней мере, был определенно мертв.
