чтобы поделить ее еду. Но когда я подошел к ней, сундук выпал из моих рук на ее голову, и она, не успев даже вздохнуть, тут же умерла. Я же, взяв ее сундук с едой, продолжил свое существование. Не кончилась еще та еда, как опять принесли покойника. Съестные припасы мои увеличились. Не было месяца, чтобы еды мне не хватило.
После трех-четырех месяцев, я вновь пошел добыть себе съестное и увидел, что на этот раз привели девушку-красавицу. Ей было семнадцать-восемнадцать лет. Лицо — сияющее солнце, одежды на ней — одежды царевны... Увидев, я полюбил ее. Она же, заметив меня, закричала и от великого страха потеряла сознание. Я подбежал к ней, схватил ее и отнес в свой уголок — в тень у подножия замка. Там я побрызгал на нее водой и привел ее в чувство. Открыв глаза, она опять испугалась и в ужасе убежала прочь. Я же подумал про себя: «Ну что ж, никуда она не денется». И оставил ее в покое. Ежедневно я садился против нее и принимался за еду. Прошло несколько дней. Она поняла, что я не причиняю ей никакого вреда и у меня есть еда. Она немного успокоилась и попросила хлеба. Я ласково подозвал ее, дал ей еды, фруктов и еще кое-что. Затем мягко и тактично сумел отвести ее к своему месту и расспросил о ее положении.
Она сказала:
— Я — дочь доверенного лица падишаха. Была невестой сына моего дяди. В день обручения с ним начались колики, и он умер. А меня привели сюда вместе с ним. Но ты? Кто ты?
Я рассказал ей о себе и сказал: — Тебя послал мне сам создатель.
Она промолчала. Несколько дней я был с ней вежлив и обходителен... Наконец я предложил ей стать моей женой. Она согласилась, и с этой красавицей я прожил в том аду три года. На третий год она родила сына. Эти три года я занимался тем, что ежедневно обходил замок и собирал драгоценности. Брал только то, что нравилось мне. Наконец ребенку исполнилось два года и его отняли от груди.
Однажды я сказал жене:
— До каких пор мы будем в этой западне? Она ответила:
— До тех пор, пока не попытаемся освободиться. Слова жены вдохновили меня, и мы договорились, что расширим отверстие протока и выберемся наружу.
Я собрал гвозди от сундуков и табутов и с самого утра до позднего вечера, а также большую часть ночи, сидел у протока и с большим трудом и мучениями теми гвоздями отбивал кусочки от камня. Жена собирала и приносила мне гвозди. Порой сгибалась и ломалась целая куча гвоздей, но даже кусочка не удавалось мне отколупнуть. Трудился так целый год, пока не пробил отверстие, через которое мог пролезть человек.
Затем мы сложили драгоценности в мешочки, которые сделали из одежд усопших и, уповая на лучшее, выбрались через то отверстие. Нас никто не заметил. Мы же, взвалив мешочки на плечи, с ребенком отправились в пустыню. Шли мы месяц с лишним. Питались травой и разной растительностью. Опасаясь за свою жизнь, мы обходили населенные места. Вот мое положение и моя история...»
Когда юноша кончил свой рассказ, — продолжал ходжа-почитатель собак, — мне стало жаль его. Я оставил его у себя и решил испытать его. Я проверил его со всех сторон и сделал своим главным надзирателем и он стал моим сотоварищем и соучастником во всех моих делах. Жена его стала собеседницей принцессы. Так прошло некоторое время. Принцесса родила троих детей. Но одни из них умирали в младенчестве, другие потом. Через несколько лет скончалась и принцесса. Всякие развлечения претили мне. Без нее европейская сторона не прельщала меня. В конце концов я обратился к падишаху, передал обязанности начальника пристани тому юноше и спросил разрешения, забрав своих братьев и собаку, отправился в путь. Когда я добрался до вилоята Аджам, я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о поступках и проделках моих братьев, я предпочел постыдное прозвище почитателя собак позору за своих братьев. Давно я живу в Аджаме и только теперь, по настоянию этого юноши, я предстал перед падишахом и рассказал о своем положении.
Дервиши! Я тогда спросил «юношу»:
— А ты из какого вилоята?
«Он» поклонился, попросил быть к нему милостивым и сказал:
— О владыка! Да будет твое правление вечным. Я — дочь того везиря, на которого падишах разгневался и заточил в темницу. Кроме меня, у него нет детей. Поэтому я посчитала необходимым приложить все усилия, чтобы освободить его. Я тайком отправилась в Нишапур и привела этого человека к вам. А теперь воля ваша.
Когда выяснилось, что она дочь везиря, ходжа тяжко вздохнул и потерял сознание. Когда пришел в себя, он сказал:
— Жаль, что все мои труды пропали даром! Жаль, что на старости лет я перенес все тяготы путешествия, оказался в неприглядном положении и не достиг цели...
Я спросил его:
— И какова же была твоя цель? Он ответил:
— Владыка, так как у меня нет детей, я хотел усыновить его. Вот вам и коварство жизни — волк в овечьей шкуре.
Дервиши! У меня разрывалось сердце от жалости к этому повидавшему виды человеку. Я подозвал его к себе и шепнул ему на ухо радостную весть, что соединю его с луноподобной. Это его утешило. Затем я велел отвести девушку в гарем. Отцу девушки я отправил лошадь и новую одежду, велел свести его в баню и с почетом и уважением ввести во дворец. Я вышел встречать его к самым воротам дворца, обнял, как родного отца, поцеловал ему руку, вновь назначил на должность везиря. Ходже же преподнес почетный халат и тоже дал должность. Затем разукрасили город, и в добрый час я выдал дочь везиря за того ходжу. Он некоторое время прожил с той девушкой. Остались от него двое сыновей и одна дочь. В данный момент один из его сыновей — предводитель купцов, другой — казначей.
Дервиши! Я затем рассказал вам это, чтобы освоились и осмелели и рассказали о своих приключениях двое оставшихся, ибо в прошлую ночь я прослушал историю двух из вас. Считайте, что вы сидите на айване — в беседке, и я — один из вас.
 |
РАССКАЗ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ТРЕТЬЕГО ДЕРВИША
Третий дервиш опустился на колени и, словно весеннее облако обливаясь слезами, сказал:
— Владыка, что я могу рассказать о моем положении, да чтоб пропало мое имя...
Я был падишахом одного государства. В молодости я счастливо царствовал у власти. В один из дней я восседал на троне, меня окружали мои доверенные люди. Мудрецы и ученые рассказывали о деяниях и добром нраве наших предшественников. Много говорили о справедливости Нушервана, щедрости Хатама. Один из советников, рассказывая о щедрости и великодушии Хатама, сказал:
Он — выходец из племени Бани Тай и избрал своим девизом добро и благодеяние. Вокруг него собрались люди из разных мест и избрали своим предводителем. Слух о его доброте и величин распространился по всему свету. Вот пример его щедрости: однажды Нуфал бинни Хомон — предводитель племени Бани Омир — совершил набег на племя Бани Тай и притязал на господство над Хатамом. Хатам, прослышав об этом, чтобы избежать кровопролития из-за него, убежал и спрятался. Нуфал без боя беспрепятственно завладел всем имуществом Хатама, устроился в его царском шатре и велел огласить, что каждый, кто приведет Хатама или принесет о нем весть, получит сто динаров вознаграждения. Услышав это
