различных фигур обнаруживали в этих развалинах, но, принимая их за проклятое дело сатаны или джинов, ударами молота разбивали и выделывали из них бронзовые сосуды или лопаты и лемехи… С целью расширения моих археологических исследований и для приобретения более ценных древностей я вынужден против своего желания продать имеющиеся у меня древности… при сем обращаюсь к Вам с просьбой предложить их в Петербургский музей». Среди предметов, предложенных к продаже, был обломок большого бронзового щита с изображениями львов и быков и бронзовая статуэтка, вероятно часть трона, изображающая слугу с веткой в правой руке и лентой, перекинутой через плечо, — в левой. Бронзовая, детально расчеканенная статуэтка была покрыта листовым золотом, а лицо сделано из белого камня, причем глаза и брови выполнены инкрустацией.
Кладоискатели, хищнически копавшие на Топрах-Кале, продавали найденные ими предметы скупщикам древностей или в иностранные консульства и миссии, где образовывались коллекции древностей и откуда они поступали в музеи Западной Европы. Через русского консула в Ване Камсаракана в 1885 году в Эрмитаж поступили высоко художественные урартские древности. Особенно обращают на себя внимание две бронзовые статуэтки от тронов, в древности покрытые листовым золотом. Одна из них изображала лежащего фантастического быка с крыльями и человеческой головой, а другая — крылатого льва с человеческим торсом и вставной головой из мягкого камня.
Много разных древностей была выкопано кладоискателями на То-прах-Кале и разошлось по рукам и частным коллекциям. Не уцелели и тесаные камни из древних построек: их растащили ванцы для своих строительных нужд. И когда в 1898 году в Ван прибыла археологическая экспедиция, во главе которой стоял австрийский историк Леманн-Гаугтт, то она обнаружила картину чудовищного разрушения городища, изрытого кладоискательскнми ямами, причем от каменных стен крепости не осталось и следа, не осталось и камней храма, исследованного в 1879–1880 годах.
Все же раскопки на этом разрушенном городище дали интересные результаты. Около фундамента храма были исследованы развалины постройки из крупных сырцовых кирпичей, повидимому, остатки дворца урартского царя, в которых были найдены обломки разноцветной каменной инкрустаций стенной панели или пола, много обломков глиняных сосудов и отдельные железные предметы. В одном из помещений оказалось 20–25 крупных сосудов — карасов, каждый ёмкостью более 600 литров. Только два из них оказались относительно целыми, остальные же представляли обломки, лежавшие кучей, В двух сосудах были найдены оружие из бронзы и железа и изделия из золота и серебра, в частности золотая дисковидная подвеска с изображением богини, сидящей на троне, и стоящей перед нею жрицы. Развалины носили явные следы пожара; в большом количестве найдены обуглившиеся куски дерева, а некоторые металлические предметы оказались оплавленными. Всё это указывало на то, что крепость на Топрах-Кале погибла при внезапном нападении.
Раскопки дали громадное количество железных и бронзовых изделий — железные топоры, молоты, вилы, ножи, бронзовые петля для запоров, чаши и многое другое. Очень разнообразны были глиняные сосуды, среди которых особенно выделялись кувшины с ручками изящной формы, имевшие красную, до блеска лощеную поверхность.
После раскопок Леманн-Гаупта на Топрах-Кале долго не производилось никаких работ. Лишь зимой 1911/12 года А. И. Орбели посетил эту крепость и произвёл небольшие раскопки, во время которых были найдены обломки красной мраморной облицовки стены с изображением быков и деревьев в орнаментальном обрамлении.
Памятники урартского искусства вызвали живой интерес русских археологов, занимавшихся Югом России, Кавказом и Закавказьем. Русские востоковеды оценили большое значение Урартского государства для истории Закавказья, и в апреле 1914 года, перед первой мировой войной, в Восточном отделении Русского археологического общества обсуждался вопрос об исследованиях в области урартской культуры. Указывалось, что древности Вана имеют важное значение для изучения древностей, находимых в различных местах в пределах России, особенно в Закавказье, где было открыто сравнительно большое количество урартских клинообразных надписей, высеченных на камнях стен древних крепостей или же на скалах, неподалеку от развалин. Указывалось также, что Ванская область является тем районом, где должны прежде всего работать русские ученые, имеющие лучшую для этого подготовку и немало потрудившиеся над исследованием ванских древностей.
Русскому археологическому обществу осуществить раскопки в Ване удалось лишь в 1915 году, причем Н. Я. Марр производил раскопки на Топрах-Кале, к тому времени совершенно разгромленном кладоискателями, а И. А. Орбели произвёл расчистку двух нищ на северном склоне Ванской скалы, на одной из которых была вырезана клинопись, скопированная в свое время Шульцем. Окрестности Вана имеют много древних памятников в виде ниш и стел, высеченных в скалах урартами, в совершенстве владевшими искусством обработки камней. С ними связаны и интереснейшие легенды, причем в этом отношении наибольшею популярностью пользовался один из самых замечательных памятников камнетесного мастерства. Это — большая ниша, имеющая форму двери, на гладкой поверхности которой вырезана жертвенная клинообразная надпись урартского царя конца IX и начала VIII века до нашей эры Менуа, сына Ишпуини.
Она высечена на склоне горной гряды Зымзым-дага, и ванцы называют её «Мхери-дур», т. е. «Дверь Мхера». Мхер был одним из героев древнего армянского эпоса о четырех поколениях сасунских богатырей, ушедший после долгого скитания по миру вместе со своим конем в скалу, и по тексту эпоса именно в скалу хребта Зымзьш-дага, Шульц о «Двери Мхера» привадил другую легенду, а именно, что за нею находится бесчисленное количество зал, в которых живут злые духи — дэвы, и что эта «железная дверь» открывается один раз в год, в «праздник святого Иоанна».
Другие ученые слышали рассказ о том, что «Дверь Мхера» связана с именем пастуха, заснувшего около двери. Во сне ему будто было открыто магическое слово или талисман — «цветок кунжута», при помощи которого можно было проникнуть внутрь скалы и овладеть хранившимися там несметными сокровищами, Пастух, проникший в скалу, не смог из нее выйти, так как забыл магическое слово Любопытно, что талисманом в этой легенде являлся цветок кунжута — сезама. Сюжет этой легенды проник и в Западную Европу, причём в ней гора, скрывающая сокровища, называется созвучно «Зымзым»: …Земси или Сезам (т. е. кунжут).
Ниши Ванской скалы, выбранные И. А. Орбели для исследования, назывались «Хазине-капуси» — «Дверь сокровищ». Ванцы рассказывали легенду, будто эти ниши ведут в помещение, заполненное золотом и драгоценными камнями, которое стерегут два стража с огненными мечами, а каждую ночь из щели около ниши выползает большой змей, который ложится около клинописи и всю ночь сторожит сокровища.
И. А. Орбели заинтересовали концы каких-то букв, выступавших из грунта, заполнявшего западную нишу. «Загадочная надпись» оказалась короткой армянской надписью, но продолжение работ, направленных на выяснение назначения ниши, дали совершенно неожиданные результаты. С каждым днём раскоп всё более и более углублялся, а пол ниши виден не был. На шестой день работ в раскопе, достигавшем уже 2 метров глубины, показался край камня с клинописью, оказавшейся верхней частью стелы с надписью, вырезанной на четырёх её гранях. Расчистка памятника тянулась долго, она казалась бесконечной и шла очень медленно; наконец, после долгих трудов обнажилась вся стела, высотой около 2,27 метра, установленная на монолитной базе 1,08 метра вышины, лицевая сторона которой была покрыта клинописью. Клинописи оказалось 295 строк, и открытый памятник по размерам своего текста мог соперничать только с большой хорхорской летописью даря Аргишти, сына Менуа. Изучение этого памятника выяснило, что текст, на нём высеченный, является летописью урартского царя Сардури, сына Аргишти, правившего в середине VIII века до нашей эры. «Дверь сокровищ» действительно хранила клад, обогативший науку, открывший забытую страницу истории могущественного древнего царства Урарту. Чем дальше учёные вчитывались в этот текст, тем интереснее и важнее он оказывался. Летопись рассказывала о поводах урартского царя, о его победах, о захвате богатой добычи и жестокой расправе с побеждёнными.
«Сардури говорит: затем направился я в страну Мана; страну захватил я, поселения сжёг и разрушил, страну опустошил, мужчин и женщин угнал я в Биайну (т. е. Ван — центр государства). Город Дарабани, крепость укреплённую, в битве захватил я, людей там покорил я, страну в мою страну включил. В том же году, затем, направились войска в Эриах, страну они захватили, поселения сожгли и разрушили, страну опустошили…». И дальше повторялась эта короткая жестокая формула, «Сардури говорит: в тот же год третий раз направился я в страну Эриах, страну захватил, поселения сжёг и разрушил, страну опустошил,
