проблемы.
В наших разведках мы не брали на себя задачу полностью охватить проблему; мы решили на первых порах оставить в стороне памятники первобытной культуры и поставить в центр внимания проблему истории долины Узбоя в исторический период, от которого остались надземные сооружения. Это ограничение дало нам возможность опереться в нашей работе целиком на авиацию, на сочетание визуальной авиаразведки со съёмкой памятников и посадками в районах, наиболее интересных из них.
Базой наших работ в Узбойско-Сарыкамышской области мы избрали уже знакомые нам развалины старого Вазира — ныне развалины Дев-Кескен. Это давало нам возможность использовать свободное от полетов время для детального археологического и архитектурного описания этих развалин и неподалеку расположенного крупного средневекового города Шемаха-Кала.
3–4 октября были посвящены полетам над примыкающим к Вазиру с запада урочищем Ербурун и ещё более к западу в глубь Устюрта, до впадины Ассаке-Каудан. Здесь нами были открыты развалины небольшой каменной крепости — современницы позднесредневекового Вазира. Вернулись на базу через северную окраину Сарыкамышской котловины.
5 октября мы, наконец, вылетели в наш решающий полет на юг, вдоль Узбоя, до Ак-Яйлинской луки. Весь предыдущий вечер мы посвятили тщательной разработке маршрута. Несколько волнует погода: солнце село в развернувшиеся веером багряные облака. На рассвете на южном горизонте дымка, предвещающая сильный ветер. На плато пока тихо. В 9 часов 38 минут самолеты отрываются от земли. В 9 часов 45 минут пересекаем Дарьялык — широкие меандры старого русла, серое дно, поросшее саксаулом, серые берега, покрытые мелким кустарником. Как и вчера, всюду следы планировок позднесредневековых полей и каналов.
9 часов 55 минут. Впереди Меандры старица Даудана — очень плоское, слабо выраженное русло, подходящее к курсу с востока и уклоняющееся на юго-запад. Вдоль берегов Даудана следов ирригации незаметно.
10 часов 03 минуты. Русло то пересекает курс, то уклоняется влево. Справа, в междуречье Даудана и Дарьялыка, видны планировки полей и садов.
10 часов 09 минут. Впереди слева — очертания возвышенности Тарым-Гая. Ещё 5 минут — я ландшафт внизу меняется. Вместо серой глинистой равнины, поросшей редкими кустарниками, гладкие белые такыры с мелкими песчаными барханами. Следов культуры нет.
Погода явно не благоприятствует. Уже минут 20, как справа по курсу все задернуто густой дымкой, почти не видно возвышенности Бутен-Тау. Теперь и спереди быстра надвигается густая желтовато-серая мгла, застилающая небо и землю. Ветер крепчает с каждой минутой, самолеты бросает вверх и вниз.
Несколько минут — и мы прорываем фронт песчаной бури и окунаемся в мятущуюся мглу. Едва виден ведомый самолёт. Земля и небо теряются. Самолёты треплет беспощадно. Ещё несколько минут пытаемся прорваться на юг, — может быть буря продлится недолго. Но вскоре становится ясно, что это бесполезно. Приходится возвращаться.
10 часов 20 минут. Самум идёт вместе с нами. Запад, восток, юг — всё покрыто несущимися к северо-востоку вихрями песка и пыли. Солнца не видно. А впереди, на севере, все тоже затянуто песчаной мглою: нет никаких ориентиров, идём исключительно по компасу. Бешеный ветер сбивает с курса. Почти час мы летим в этом хаосе ветра и пыли, не видя ничего кругом. Наконец, совсем близко впереди из мглы вырисовываются белые рваные обрывы южного Чинка — дэв-кескенского мыса Устюрта. Ветер отнёс нас сильно вправо. Разворачиваемся на запад, вдоль Чинка и в 11 часов 25 минут садимся на наш аэродром. Ветер был так силен, что в лагере не слышали нашего приближения.
6 октября, в 9 часов 30 минут погода благоприятствует. Идем над караванной дорогой по направлению к первым развалинам зоны Узбоя, помеченным на картах, — Ярты Гумбез, Под нами тяжёлые грядовые пески со слабой растительностью. Тонкая нить дороги вьётся по склонам, В одной из впадин среди песков открываются развалины. Это мавзолей с провалившимся куполом и полуразрушенной аркой портала. Здание; из обожжённого кирпича. Ориентировочно здание может быть датировано временем позднего средневековья. Делаем круг. Посадка невозможна. В 9 часов 50 минут направляемся на колодцы Орта-Кую и Узбой. Идём над всё более и более мощными гривами грядовых и ячеистых песков. Проходим над одним, затем над другим караваном. Снижаемся. Туркмены приветствуют самолёты, машут чёрными шапками. Мы машем в ответ. Внизу Орта-Кую, чёрные такыры с рябинами колодцев, несколько отдыхающих караванов, десятки верблюдов и людей. Снова обмен приветствиями. Идём над песками дальше. Впереди гора Кугунек.
10 часов 15 минут, Узбой. Здесь, у Кугунека, русло плоское с хорошо выраженными меандрами. Нигде следов ирригации нет. Идём над руслом — внизу следы ирригации, но на дне русла виден четкий рисунок разбивки полей, очерченных тёмными линиями растительности.
В 10 часов 27 минут проходим над колодцами Бала-Ишем. Здесь также на дне русла следы полей. Кругом, по обе стороны русла, мертвая равнина; плоская каменистая черно-серая поверхность плато справа, к западу; темные желтовато-бурые пески с черновато-серыми пятнами такыров слева, к востоку. За пределами русла ни малейших следов орошения и древних поселений. Русло чем дальше, тем более четко выражено. Чем дальше, тем чаще на дне Узбоя поблёскивают болотца и озера, то чистые, отражающие обрывы берегов и наши самолеты, то подернутые белой коркой солей.
Впереди, на левом, восточном берегу, круглое пятно знаменитых развалин Талай-Хан-Ата. Делаем круг и садимся на белую гладь такыра. Перед нами круглое каменное укрепление 60 метров в диаметре с группирующимися вокруг центрального двора постройками из жженого кирпича. Керамические данные, как и архитектурные, не оставляют сомнения, что перед нами одно из звеньев единой цепи укрепленных фортов — каравансараев XII–XIII веков, возведенных хорезмшахами на одном из основных торговых и стратегических путей, связывавшем Ургенч с западным Хорасаном. Никакого намека на заселенность местности, ни малейших следов ирригации.
Дальнейшая разведка показала нам знаменитый «ак-яйлинский водопровод». Над обрывом левого берега Узбоя бугор обвалованного крупного здания. От него на северо-восток тянется узкая красноватая полоса длиной около километра — остатки неоднократно описанного водопроводного жолоба. На северном берегу Узбоя мы видим оплывший бугор глинобитного здания. К югу, далее по Узбою, два бугра меньших размеров. Вдоль берега метров на 150, на такырах, отдельные немногочисленные обломки раннесредневековой бытовой керамики. Но самое интересное — «водопровод». Это узкий жолоб из такого же жженого кирпича, местами хорошо сохранившейся. На самом восточном конце он завершается своеобразным раструбом — водоприемником, близ которого расположен небольшой круглый бугор — остатки сторожевой башни.
Быстро убеждаемся, что жолоб водопровода идет со значительным уклоном к западу, в сторону Узбоя. Это еще более подчеркнуто тем, что параллельно водопроводу, местами пересекая его, в сторону Узбоя тянется извилистая полоса глубокого оврага, «притока» Узбоя, образовавшегося после того, как водопровод перестал действовать.
Вода, не регулируемая больше человеком, сама проложила себе путь в том же направлении. Картина становится достаточно ясной. Развалины сооружения на берегу Узбоя — не что иное, как своеобразная «сардоба» — цистерна для воды, питавшаяся за счёт дождевых и снеговых вод, собиравшихся на такырах, откуда они отводились по каналу в цистерну. Характер и расположение находок вокруг цистерны позволяют заключить, что в раннем средневековье здесь было место остановки караванов. Всё вместе взятое служит доказательством того, что во время функционирования «ак-яйлинского водопровода» в Узбое воды не было.
Мы идём обратно вдоль Узбоя; вновь проверяем сделанные раньше наблюдения и снова убеждаемся в отсутствии каких-либо признаков ирригации и поселений на берегах Узбоя. Проходим район колодцев Чарышлы. Следы русла окончательно расплываются. Проходим над полосой береговых валов древнего Сарыкамышского озера. Летим над безжизненной черновато-серой равниной Сарыкамышской впадины. На правом траверсе, за огромным пространством чёрных такыров, снова сверкает ярко освещенная солнцем вершина Кой-Кырлана.
Внизу меняются цвета и характер местности, остающейся, однако, столь же ровной и безжизненной. Идём над белыми и серыми шероховатыми такырами, то покрытыми редкими кустами, то абсолютно голыми. Никаких следов человеческой деятельности. Несколько позднее под нами Сарыкамыш. На севере блестит
