— Чемпион — семиклассница? Ха-ха! Она еще в куклы, наверное, играет.
— А все-таки, если Гладкова выйдет в чемпионки, — возразил Коля Богатов, — тебе предстоит встреча именно с ней. Ты не имеешь нрава отказываться.
— Я? — Чугай искренне изумился. — Для забавы я могу сыграть партию с ребенком, но всерьез? Никогда. Ты знаешь, с кем я играл? В общегородском турнире…
— Ладно, ладно, слыхали, — перебил Коля Богатов. — Вопрос о турнире между школами решен, и если ты… Впрочем, не беспокойся, сегодня первое место займет, конечно, Твердислова.
Семиклассники слышали разговор. Нельзя сказать, чтобы он прибавил им бодрости. Что-то они приумолкли совсем.
Бедная Юлька! Плохую оказал ей Костя услугу.
Надо было молчать, что она сегодня не в форме. Незадачливая Юлька! Болельщики ее приуныли.
А как трудно бороться, если тебя не поддерживают! Как побеждать, если в твою победу не верят?..
Должно быть, Борис Ключарев хорошо это понял.
— Слушайте!
Ребята окружили его.
— Кому приходилось играть с Юлей Гладковой?
— Нам!
— Мне!
— И мне!
— Знаете, как играет Гладкова? — с воодушевлением говорил Ключарев. — Почему мы согласились болеть за Гладкову? Потому, что она семиклассница? Да? И потому, что уверены? Вы забыли, что Юля аналитически разобрала все современные дебюты в партии Лилиенталя, Смыслова, Ботвинника, Котова? А-на-ли-тически! Ясно? Алла выучила несколько вариантов игры, понимаете вы, но Юле все эти варианты тоже известны. Почему она непременно должна проиграть? Не в форме? Не выспалась? Ребята, развеселим ее вечером, пусть забудет, что ей хочется спать.
— Я могу рассказать одну длинную, очень смешную историю, — предложил вдруг Сеня Гольдштейн, устремив на Бориса грустные большие глаза.
От хохота звякнули стекла.
— Гольдштейн — весельчак! Ха-ха-ха!
— Как бы она совсем не заснула!
— Нет уж, веселить буду я, — заявил Петровых, важно надув свои толстые щеки. — Я умею, например, вешать чревом.
— Чепуха! — оборвал Юра Резников. — Ее надо подбодрить. Принесу-ка я ей запасную лампу для фонаря. Дуб заплясал бы от радости.
Так или иначе, семиклассники ожили.
Между уроками в класс заглянул Анатолий Лаврентьевич.
Учителю в упор был поставлен вопрос:
— Анатолий Лаврентьевич, у кого оригинальнее стиль игры — у Гладковой или Твердисловой?
Анатолий Лаврентьевич, взяв в щепоть бритый крутой подбородок, размышлял довольно продолжительное время. Мальчики ждали в терпеливом молчании.
— Надо признать, Гладкова интересно играет.
— Ура!! — прокатилось по классу. — У Гладковой талант!
Анатолий Лаврентьевич охладил энтузиазм семиклассников:
— Что такое талант? Работа и выдержка. У Твердисловой выдержка есть. У Гладковой — не знаю.
— Есть, разумеется! А может быть, нет?
Словом, весь этот день 7-й «Б» был неспокоен.
Хорошо, что классный руководитель семиклассников сам был болельщиком и поминутно поглядывал на часы, торопя, видимо, время, иначе не миновать бы расплаты.
Кончились уроки. Саша и Костя марафонским бегом помчались домой.
Ярко светило холодное солнце, звенел, словно раскалываясь, снег под ногами: тихие и белые, стояли молоденькие тополи в сквере, заиндевев на морозе.
Здесь, на углу сквера, мальчики сделали остановку и несколько мгновений молча, шумно дышали.
— Вечером увидим, — отдышавшись, сказал Костя.
— Увидим, — подтвердил Саша.
— Юлька велела зайти в шесть часов. Мне надо в читальню.
— Ладно, зайду.
— Ну, всего.
Они расстались. Саша непрочь был зайти к Гладковым сейчас, посмотреть, как там Юлька, но приличие требовало явиться не раньше назначенного срока.
Он сел за учебники.
Бэм! Бэм! Бэм!.. — за стеной у Агафьи Матвеевны часы хрипло пробили три раза. Четыре! Пять!
Уроки готовы. Саша спрятал книги в портфель.
Теперь можно весь вечер с чистым сердцем заниматься какими угодно делами.
Но мальчик не находит себе места. Его тянет к окну. У Гладковых спущены занавески — ничего не видать. Что там делает Юлька? Может быть, дрессирует собаку, вместо того чтобы сыграть две-три лишние партии? С нее станется!
Что бы ей подарить? Турнир, как-никак! Не каждый вечер случается такое событие.
Вдруг Саша решил сочинить в честь Юльки стихи. Никогда еще ему не приходилось писать стихотворение. Но если очень постараться, один-то раз в жизни это сумеет сделать каждый.
Саша помучился только вначале, потом строки довольно свободно потекли одна за другой.
Должно быть, это было вдохновение — стихи показались Саше складными, звучными и, в общем, подходили к Юльке вполне.
Бэм! Бэм! Бэм!.. Шесть часов. Время итти!
Окинув опытным взглядом тетради и книги, разбросанные на столе. Саша с точностью восстановил порядок Юлькиных действий: сначала решала уравнение с двумя неизвестными, затем снова готовилась к сбору, наконец благоразумие все же одержало верх.
Саша застал Юльку перелистывающей с задумчивым видом «Современные дебюты».
Костя поручил ему сестру. Саша считал своим долгом поднимать в Юльке воинственный дух.
— Эта Алла ничего не смыслит в настоящей игре. Я слышал, как десятиклассники над ней потешались.
— Ну и вранье! Слушать противно такое вранье! Что же они говорили?
— Анатолий Лаврентьевич говорил, что ты интересно играешь. У тебя есть свой стиль, а у нее стиля нет. И что сегодня будет первая серьезная встреча. Вообще перетрусили, просто умора!
Юлька молчала. Опустив глаза в книгу, она дочитывала, видимо, какую-то партию.
Саша не хотел ей мешать и терпеливо ждал.
— Ты не знаешь, — спросила Юлька, поднимая глаза, — у человека бывает одна в жизни цель или много?
Саша оторопел. Ну при чем тут цель жизни, если речь идет о финале турнира? У этой сумасбродной девчонки нет никакого характера, вот и все. Самолюбия у нее тоже нет.
Он ответил холодно:
— Цель бывает одна.
— Я тоже так думала. Не знаю, как быть. У меня получается много.
— Собирайся скорее, — сухо поторопил ее Саша, не желая поддерживать разговор на отвлеченные темы.
Он пришел к ней с серьезными намерениями, пусть она знает.
Он заметил, однако, что на Юльке надето праздничное коричневое платье с красивым воротничком, черный передник аккуратно разглажен. Она готовилась к турниру, нет сомнений.
