В сарае и в комнате Мельниковых был произведен повторный обыск, оружие искали и в саду. Но пистолет как в воду канул…
«Какое решение принять? Правду ли говорит обвиняемый? Где спрятали пистолет? Кто? Вина-то Мельникова доказана, но нужно найти пистолет, ведь им могут воспользоваться — и тогда не миновать несчастья».
Арестованного увезли. Вскоре мать и брат обвиняемого были приглашены на допрос в здание уголовного розыска, где в эти дни я работал вместе с помощниками.
Выяснилось, что мать Мельникова понятия не имеет о пистолете и перепрятать его не могла.
Брат обвиняемого, Иван Мельников, на допросе вел себя спокойно. Это был обыкновенный, простой рабочий парень, с натруженными руками. Мысли мои были заняты тем, что именно Иван всегда хранил у себя ключ от сарая, где лежали его инструменты, которыми он пользовался во время отдыха…
— Вот, Иван Васильевич, какие дела. Пистолета-то нет!
— А при чем тут я? Я не знаю, где пистолет, — неохотно ответил свидетель.
— И я не знаю, где пистолет. Но я знаю, кто сидит передо мной, — тихо начал я серьезный разговор. — Я знаю, что Иван Мельников только внешне похож на брата… Иван Мельников, бывший моряк, имеет два ордена, шесть медалей, ранен в 1943 году под Курском, а сейчас один из достойных людей на машиностроительном заводе, даже многотиражка об этом писала. А в прошлом году Иван Мельников, рискуя собой, спас утопающую в пруду девочку…
— Кто вам об этом сказал? Про этот случай мало кто знает, — перебил Иван.
В начале допроса он сидел спокойно, держал себя с достоинством, но когда услышал факты своей биографии, то лицо Ивана оживилась, насторожилось. Он встал, но в глаза мне не смотрел.
Я подошел к Мельникову. Стоя, мы мгновение смотрели друг на друга, но Иван отвернулся и процедил сквозь зубы:
— Того, кто перепрятал пистолет, тоже по головке не погладят…
Пришлось сделать вид, что не слышу этих слов, и продолжать:
— Я не знаю, где пистолет. И не боюсь вам в этом признаться. Да, не знаю, но убежден, что перепрятали пистолет вы, Иван Мельников, — больше некому.
— Это надо еще доказать…
— Мы раньше не знали, кто убил милиционера Попова. Теперь, как видите, доказали: его убил ваш брат Виктор Мельников! Убил ударом ножа в спину, похитил пистолет для того, чтобы потом грабить людей!
Иван вскочил, большие руки его дрожали.
— Как убил? Убил? Неправда, неправда! — почти кричал он.
— Да, Иван Васильевич, убил. Погиб на боевом посту один из старейших работников советской милиции, сиротами остались дети его. Вы не знали об этом подлом убийстве — иначе пистолет не перепрятали бы. Хотите, я расскажу, как вы это сделали? Две недели тому назад Виктор попросил у вас ключ от сарая, а ключ, заметьте, всегда хранился только у вас. Виктор против обыкновения долго копался в сарае. Из сарая доносились удары топорика. Когда Виктор ушел, вы тотчас же осмотрели сарай и инструменты, лежавшие не в том порядке, как вы любите. Одного топорика не оказалось. Осмотрелись кругом, искали его… и нашли. Он лежал на верхней балке. Сразу бросились в глаза свежие следы взлома на верхней доске. Вы оторвали доску. В опилках лежал пистолет, завернутый в тряпку. Сначала хотели пойти в милицию заявить… но потом опомнились: а принесет ли это пользу брату? Может быть, он взял пистолет из баловства, необдуманно. Вы считали, что Виктор наконец-то возьмется за ум, займется полезным трудом. Дав понять брату, что пистолет в ваших руках, вы не сдали оружие в милицию, а спрятали, надеясь таким путем повлиять на брата и заставить его бросить паразитический образ жизни… Вот тут-то, когда созрели эти мысли, Иван Васильевич, вы спрятали оружие, не сказав о своей находке маме и жене…
Иван несколько минут думал, думал, потягивая потухшую сигарету, а потом заговорил обрывками фраз:
— Не так это… ничего не знаю., не прятал, — и замолчал.
Но я не мог молчать. Я хотел говорить и продолжал:
— Но Виктор — не шаловливый мальчик, он давно уже скользит по наклонной плоскости, а вы, старший брат, этого не замечали. Виктора не освободят — он убийца! Человек, спасший девочку, рискуя собой, — смелый человек. И он найдет в себе мужество рассказать правду — рано или поздно это случится. Я читал вам показания брата, приводил другие доказательства. Сомнений нет: Виктор Мельников — убийца! Но похищенный им, а вами перепрятанный пистолет может попасть в руки плохих людей — они натворят много бед. Оружие случайно могут найти и ребятишки, и тогда не миновать несчастья. Та же, вами спасенная девочка, может погибнуть, ведь пистолет был с обоймой…
Казалось, Иван вот-вот все расскажет. Вдруг он быстро произнес:
— Отпустите меня домой, я сейчас ничего сказать не могу…
Иван. Мельников задумался, насупив брови, и замолчал.
Я долго ходил по комнате, потом позвонил по телефону. Когда в кабинет вошел милиционер, Иван попросил:
— Хоть с женой проститься разрешите…
— Товарищ сержант, — попросил я милиционера. — Вот вам пропуск. Иван Мельников может идти домой, допрос окончен. Идите, Иван Васильевич, Я верю в вас. Завтра в 10 часов утра жду у себя. Принесите спрятанный вами пистолет! Иначе не может быть, нет, не может, — последнюю фразу я невольно повторил.
Иван изменился в лице, глубокие складки залегли у его губ. Он мог вымолвить только:
— Спасибо, век не забуду, товарищ следователь. Когда Иван Мельников ушел, я устало опустился на диван. В кабинет почти вбежал оперуполномоченный уголовного розыска Сашин:
— Неправильно, неправильно, задержать надо Ивана Мельникова, работать с ним — скажете…
— Никаких оснований для задержания нет. Время допроса истекло, пора отпустить домой.
— Ну, тогда нам поручили бы… За Иваном надо посмотреть, может быть, удастся найти пистолет.
— Нет, этого делать нельзя. Я оказал ему доверие. Не такой он человек, чтобы подвести. Если узнает, что мы оказали ему доверие только на словах, то этим нанесем ему большую травму, да и пистолета нам не видать. Опытные следственные работники говорят: тот, кто утратил доверие к людям, не может быть следователем. Это правильно, не так ли?
Я простился с оперуполномоченным и уехал домой, едва успев на последний поезд метрополитена.
…Работа в уголовном розыске начиналась в 10 часов утра. Но мне не хотелось на следующий день приходить раньше… А когда шел по коридору в кабинет — мне казалось, что все сотрудники смотрят на меня и думают: «эх, упустил…»
В 10 часов 15 минут зазвонил телефон:
— Ну как, следователь, пришел Иван Мельников? — спрашивал начальник следственного отдела.
— Нет, еще не пришел, — ответил я и не удивился, что сделал ударение на слове «еще».
Опять телефонный звонок. Трубку поднимать не хотелось. Но звонок был настойчивым.
— Слушаю вас!
— Товарищ следователь, — говорили из проходной, — к вам пришел Мельников Иван Васильевич, пропустить?
«Пришел-то пришел, но с чем пришел?» — подумал я и не без волнения стал у окна, смотрел на порхающие за окном пушинки снега… и на замороженном стекле невольно рисовал очертания пистолета.
Вошел Иван Мельников. Он ничего не сказал, даже не поздоровался. Подошел к столу, расстегнул пальто и положил на стол сверток, слегка приоткрыв его: блеснуло вороненое тело пистолета.
Я тут же пригласил понятых, проверил номер оружия и составил протокол добровольной выдачи вещественного доказательства. И хотелось записать в протокол слова благодарности, но в официальные бумагах это писать не положено. Я подошел к Ивану и громко, так, чтобы слышали и в коридоре, сказал:
— Иначе не могло и быть… Вы, Иван Васильевич, сами, может быть, недооцениваете, какой
