распускались, собирая рассеянный звездный свет. Саженцы парусников он привез с собой с Веги, и здесь им было темновато, но он любил и их аромат, и рисунок изящнейших кружевных серебристых листьев, и спокойную тень, которую эти цветы хранили над домом даже в самые жаркие дни. Просто за ними приходилось гораздо больше ухаживать.
Хозяин шел к дому и чувствовал, как уходит напряжение, не дававшее ему покоя весь день. Скрипнули ступеньки. Он открыл дверь и вошел.
Да, здесь все было как всегда и совершенно по-другому, все было живым и теплым — пол, стены, свет, запахи. Кстати, пахло очень неплохо.
— Кто там? — звонкий голос жены заставил его улыбнуться.
— Это я! — крикнул он в тишину коридора. Потом не спеша снял туфли и пошел на запах и голос — в кухню. Запах был замечательный — густой и пряный, он словно рассказывал сказку о дальних странах, о сокровищах и пиратах, о владыках, вкушавших всяческие яства и их прекрасных пленницах.
— Я занята, — она предостерегающе подняла руку.
— Понял, — он потянулся и осторожно поцеловал ее в самую макушку.
— А что у нас на ужин?
— Рис.
— Что?! — уж больно не вязался витавший здесь аромат с липкой кашей, которую он еще в детстве научился так виртуозно размазывать по тарелке, что даже бабушка верила, что он съел почти половину.
Женщина чуть слышно рассмеялась.
— Это совсем не то, о чем ты подумал.
— А что?
— Увидишь. — Плита работала в режиме активного огня и золотистое пламя словно обнимало массивный полукруглый котел. В котле что-то тихонько скворчало, лопалось и пахло, а она помешивала это длинной деревянной лопаткой. Эксперт посмотрел на сегодняшний рецепт — яркий лист магнитного пластика на стене на уровне глаз, чтобы удобней было читать:
Жена обжаривала рис на активном огне, и по кухне бродили яркие тени, освещая висящие на стене листки яркого пластика…
СЕРГЕЙ ЧЕКМАЕВ
Агарики
Капитан Роббинс был счастлив.
Без меры.
Как может быть счастлив только капитан федерального грузовика, который завершил наконец долгий десятимесячный рейд по Периферии и теперь возвращается на базу.
На Центральную базу, геостационарку «Орбитал-2», откуда каждые три часа уходит челнок на Землю.
Впрочем, опыт нашептывал, что все не может идти хорошо. Обязательно найдется какая-нибудь гадость, которая испортит настроение и подбросит проблем.
Капитан Роббинс был пессимистом.
Поэтому когда карго-холдер Носовски попросил его по внутренней связи срочно спуститься в трюм, капитан не особенно удивился. Хотя пакостей скорее следовало ждать от двигателистов или из навигационной. У карго-холдера просто не могло быть проблем: грузовик первого класса «Рабаул» возвращался на Землю порожняком. Разгруженные еще на ВанГоге трюмы Носовски опечатал в присутствии капитана и колониальных чиновников.
Но проблемы были. Капитан понял это сразу, как только увидел карго-холдера.
Он выглядел не лучшим образом — бегающие глазки, капли пота на лбу. Руки Носовски дрожали.
— Что случилось?
— Я лучше покажу, капитан. Иначе вы не поверите. Это в двенадцатом трюме.
Роббинс пожал плечами: идти было недалеко. Трюмные отсеки «Рабаула» веером отстреливаемых секторов крепились к реакторной шахте.
Карго-холдер первым подошел к люку, но открывать не стал.
— Наденьте комбез и маску, капитан.
Роббинс немедленно преисполнился самых черных подозрений. «Изолирующий комбез и дыхательная маска… Гм… Значит карго намерен пройти через дезактиватор. Это еще зачем? Двенадцатый — это не седьмой, где частенько перевозятся трансгенные культуры. Откуда здесь биологическая опасность?»
— В чем дело, карго? К чему защита?
— Лучше будет, если вы сами все увидите.
Роббинс с трудом влез в комбинезон, натянул маску, не переставая ворчать про себя: «Последние три месяца выдались для Носовски тяжелыми — бесконечная возня с бумагами, фрахты, погрузки, контрольные замеры, разгрузки… Может, просто сдали нервы? Что такого опасного в трюме, где, — капитан Роббинс напряг память, — в последний раз перевозили образцы биологически активной почвы? ВанГога не жалела средств на амбициозные гидропонные проекты. И что? Дождевые черви вырвались на волю?»
Карго пропустил Роббинса вперед, тщательно задраил внешний люк.
— Смотрите, капитан.
Мощные лампы осветили гулкую пустоту трюма. Без груза он выглядел, кстати, весьма неприглядно. Бурые потеки на потускневших стенах, грязновато-серые лужицы на полу, какой-то белесый налет на…
Стоп!
— Видите? — спросил Носовски. — Вот эти белые споры?
Роббинс подошел ближе.
От самого пола вверх по западной стене поднималась буроватая корка неизвестной плесени, усеянная чешуйчатыми белыми шариками размером с полногтя. Она покрывала почти все свободное пространство стены, не менее сорока квадратных метров. Капитан отломил один из шариков. Мясистый отросток на месте скола немедленно начал розоветь.
Все признаки налицо. Как в энциклопедии.
— Агарики? — задал Роббинс риторический вопрос.
— Именно, сэр.
— Так, — капитан некоторое время молчал. — Задраить вход в сектор и опечатать. Сообщи доку, пусть поразмыслит над профилактикой. Команду надо привить, если, конечно, от этой мерзости есть вакцина. И жду обоих через час. Будем думать.
Носовский и доктор Бергер поднялись в рубку как раз в тот момент, когда капитан просматривал на экране «Справочник внеземных форм жизни».
— …так… Agarikus Rexus bisporus… Агарики ужасающие двуспоровые… малоизученная, но несомненно
