Цель сделать их хозяевами внешнего мира. Это лишь промежуточная стадия.
Стремитесь ли вы наделить их оккультными способностями?
Да, я стремлюсь их наделить всеми способностями. Нет разницы между оккультными способностями и лю- быми другими. Все современные оккультисты, на сей счет, заблуждаются.
Вы не принадлежите ни к какой школе?
Нет, мы просто группа друзей. Около тридцати лет назад мы провели долгое время в Центральной Азии, стара- ясь восстановить Учение: с помощью остатков устных традиций, исследования древних обычаев, народных песен и даже некоторых книг. Учение существовало всегда, но традиция часто прерывалась. В древности его знали несколько групп, несколько каст. Но оно было неполным: древние уделяли слишком много внимания метафизике, их учение было слишком абстрактным.
Зачем вы приехали в Европу?
Я хочу соединить мистическое сознание Востока с научным сознанием Запада. Восточное сознание истинно, но только в своих тенденциях и общих идеях. Западное сознание истинно в своих методах и приемах. Западные методы хороши в истории, в наблюдении. Я стремлюсь создать тип мудреца, который объединил бы восточное сознание с западными техническими средствами.
Существуют ли уже подобные мудрецы?
Да. Я знаю нескольких европейских ученых, достигших этой цели.
Вы обучаете только методу или даете какие-нибудь конкретные знания?
И то и другое. Мало у кого из людей есть душа. Ни у кого нет души от рождения. Душу надо приобрести. Те, кому это не удается, умирают. Атомы распадаются, ничего не остается. Некоторые приобретают душу лишь частично, и тогда они подвергаются чему-то вроде перевоплощения, что позволяет им продвигаться вперед. Лишь очень немногим удалось достичь полного бессмертия души. Но таких всего несколько человек. Большинство из тех, кто чего-то достиг, обладает душой лишь частично.
Верите ли вы в свободную волю?
Ни переводчица, ни Гурджиев, по-моему, не знают, о чем идет речь. Мои пояснения приводят к следующему ответу Гурджиева:
Каждый делает, что хочет. Ничто не может ему по- мешать. Но люди не умеют хотеть.
У ГУРДЖИЕВА удивительно корректная манера вести разговор. Он ни в коей мере не производит впечатления шарлатана. Судя по всему, он пытается выразиться максимально понятно и не увиливает от вопросов. Кажется, что его свирепость превратилась в силу.
Я спрашиваю у него, сохранил ли он отношения с друзьями, восстановившими Учение. Он отвечает, что по-прежнему видится с тремя-четырьмя из них.
Что они делают?
У них самые обычные профессии.
Они преподают?
Нет, Гурджиев единственный, кто преподает. Это его профессия.
Ученики добавляют, что он считает себя раздатчиком солнечной энергии, и что они даже не стремятся это понять.
Существует ли Бог? Да, и у Гурджиева с ним взаимоотношения приблизи- тельно как у довольно независимого, упрямого и обидчивого министра с королем. Женщины, по его мнению, могут приоб- рести настоящую душу лишь в контакте и сексуальном един- стве с мужчиной.
Вечером, перед большим парадом, я докладываю своим англичанам о результатах интервью. Они крайне разочарованы. Больше всего их возмущает то, что Гурджиев сказал, будто Учение можно найти в книгах. Итак, говорит один из них, врач с Харли-стрит, если традиция изложена в книгах, то, что здесь делаем мы?
Итак, говорит другой, значит, нет тайной традиции?
И они решают, что это невозможно, что я плохо понял или переводчица плохо перевела.
НЕМНОГО утешает лишь то, что их работа землекопов будет длиться не вечно.
Они поражены признанием Гурджиева в том, что зловещая атмосфера в доме поддерживается им самим. Они задаются вопросом, не надули ли их, но по-прежнему предпочитают считать себя жертвами. И в то же время опасаются, что Гурджиев эксплуатирует их в оккультных целях. Они верят в его могущество, но не уверены в его добрых намерениях по отношению к ним.
В ДЕСЯТЬ часов, в авиационном ангаре. Феерическое место. Ковры, на вид очень ценные и дорогие, покрывают пол и стены. Газетчик из «Дейли мейл», подойдя ко мне, уверяет, что он разбирается в коврах и что общая их стоимость около миллиона. Перегородки и пол действительно покрыты целиком, иногда даже в несколько слоев. Вдоль стен тянется широкое ложе с многочисленными подушками. На нем возлежат десятки мужчин и женщин. Все ожидают мистического сеанса.
В центре фонтан, подсвеченный разноцветными огнями. Благовония. Музыка, напоминающая восточную. Во всяком случае необычная.
Под руководством Гурджиева начинаются танцы. Исполнители двигаются медленно, находясь, на довольно большом расстоянии друг от друга. Внезапно все замирают в позах, в которых их застал приказ, последовавший в этот момент. Те, кто находился в неустойчивом положении, не должны заканчивать начатое движение и поэтому падают со всего размаха в результате естественной инерции. Упав, они не должны шевелиться.
Репортер из «Дейли мейл» растерян. И не зря. Благовония, цветные огни, богатые ковры, странные движения это романтика Востока, наконец, реализованная на земле. Чтобы успокоить журналиста, я говорю ему, что преподаю в университете в Бордо и что все эти люди безумны. Он на минуту задумывается, потом вздыхает с облегчением: к нему вернулась убежденность, что правда на его стороне. Но на следующий день он вероломно передает мои утешительные слова Ореджу, которого это сильно расстроит, в результате Оредж простит меня лишь спустя десять лет.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ТАКОВЫ рассказы воскресных посетителей, людей, прибывших в Аббатство в качестве туристов. Теперь мы постараемся узнать впечатления некоторых из тех, кто жил в Авоне изо дня в день. Каковы бы ни были выводы, которые каждый из них сделал для себя, все, кто побывал у Гурджиева, из любопытства или являясь адептами его Учения, были одинаково поражены многообразием форм обучения: ручной труд, ритмические упражнения, танцы, лекции, ментальные упражнения и др. Ни у кого не возникало сомнения, что у Гурджиева было оригинальное видение структуры личности, взаимоотношения человека и окружающего мира и многих других вещей, которые нельзя свести лишь к распространенным в то время расплывчатым «спиритуалистическим» системам. Это видение, развитое и изложенное Успенским в научных и в то же время ясных понятиях, позволяло увидеть за ним целую философскую систему, в которой тесно переплетены друг с другом психология, теология, космология, этика и эстетика. Получившая благодаря усилиям Успенского европейскую форму выражения, она заслуживает самого широкого внимания, уделявшегося до сих пор наиболее важным системам западной философии. В то же время систему мысли Гурджиева невозможно постигнуть, не пройдя через опыт, затрагивающий все человеческое существо, в нее невозможно проникнуть, не пройдя некую стадию физической и духовной инициации, на уровне которой отрицается то, что мы называем «умом» и «культурой». Вот почему мы видели профессиональных психологов, врачей, писателей, всевозможных интеллектуалов, выпускников наших университетов, которые толкают тачки, ухаживают за коровами, танцуют и, как правило, стараются «разучиться» делать свое
