Я допил и почувствовал себя гораздо лучше. То-то удивится Темный, если встретимся! Надеюсь, от его ударов уже не осталось следа.
Мы шли темными улицами, болтали и смеялись. Костик курил и прикладывался к банке с тоником, купленным в попутном магазине. Юля все время смотрела на меня, и мне это нравилось. Нравилось до слез, до идиотской улыбки на вечно сухих, потрескавшихся губах. Но в бокале радости плескался черный осадок.
Сказать, что я хотел близости, значило не сказать ничего. Конечно, я хотел Юльку, но, наверное, впервые хотел не секса, а простого человеческого участия. Я прижимал ее, как драгоценную ношу, так, словно боялся потерять. В эти мгновенья никто: ни Бог, ни дьявол – не смог бы отнять ее! Я видел, что она удивлена, видел, что она чувствует то, что со мной происходит, ведь женщины умеют это чувствовать. Впереди была неизвестность, темные улицы, возможно, даже конец, но я плевал на все.
…Кран скрипнул, и вода широкой струей потекла в ванну. В последнее время я полюбил подолгу нежиться в ней, хотя раньше предпочитал душ. Теперь смирился с требованиями мертвого тела. Долго оставаться сухим оно не могло. На воздухе кожа быстро грубела, покрываясь отвратительными морщинами. Кроме того, зудела и чесалась. И лишь влага оказывала поистине живительное действие. Любую жидкость мой организм воспринимал на ура, впитывая с невероятной скоростью. Я до сих пор помню ужас, когда однажды вышел из душа, протянул руку к полотенцу и обнаружил, что стою совершенно сухой! Несколько капель упали с волос на грудь, и я увидел, что они моментально впитались в тело… В тот раз мне стало дурно, а теперь привык. И полотенцем давно не пользуюсь.
Я включил телевизор и взял чистое белье. И тут зазвонил телефон.
– Але?
– Энди, идем на пляж? – весело зачирикала Юлька. – Я давно хочу искупаться, а сегодня обещают жару. Встречаемся у «Горьковской», в одиннадцать.
– Почему в одиннадцать? – обреченно спросил я. Только пляжа мне не хватало.
– Потому что в двенадцать будет полдень, самое солнце, а я хочу позагорать!
– Может, лучше в кино сходим? – попытался переубедить я и тут же вспомнил, что на кино плюс полагающееся к нему мороженое просто нет денег. Кругом засада! И вообще мне работу надо искать.
– Значит, отказываешься? – голос Юльки зазвучал грозно. – Ладно, найду с кем сходить!
Я знал, что Юлька способна разобидеться из-за подобного пустяка. Иногда она бывала невыносимо обидчива. Но так же быстро меняла гнев на милость. А я хорошо знал, как заслужить эту милость. Путь к сердцу этой женщины был мной изучен вдоль и поперек, и спотыкался я редко. Помню, Пит говорил: когда разгадываешь «загадку» женщины, вникаешь в ее суть, дальше с ней неинтересно. Я с ним не согласен. Юлька вряд ли способна меня удивить, но от этого я люблю ее не меньше. С женщинами, как с противником на ринге, проще, когда знаешь, чего ожидать…
– Ну, Юля, я же пошутил, – проговорил я как можно бодрее, но Юля мигом раскрыла наигранный «энтузиазм».
– Мне кажется, ты не очень хочешь…
– Юля, теперь я все время буду с тобой, потому что… я не могу не быть с тобой!
Она не ответила, но я через трубку ощутил тепло ее дыхания. Ей понравилось то, что я сказал. Еще бы! Беспроигрышная комбинация! А теперь нокаутирующий удар:
– Кстати, как себя чувствует бабушка?
Чего не сделаешь ради любви! Я знал, что с бабушкой все в порядке, никакого инфаркта или тому подобного. Просто давление подскочило. Я давно прощен, а странное бегство от иконы объяснил нежеланием драться, крепкой головой, о которую может треснуть старая и, наверное, ценная икона, и разными с бабушкой весовыми категориями. Юльке нравилось, как я шутил. Девушки вообще любят весельчаков. Только не понимают, что нормальный человек не может быть весел двадцать четыре часа в сутки и изо дня в день. Проблемы бывают у всех. Я уж про свои не говорю.
– До встречи, бабочка!
– Кто? – удивилась она.
– Бабочка-капризница! – рассмеялся я, почувствовав, что она тоже улыбнулась. – Пока.
– Пока.
Выглянув в окно, я понял: днем будет не просто жарко, а очень жарко. Чертовы синоптики на этот раз не ошиблись. Жара отнюдь не вдохновляла, я хорошо помню, как едва не рассыпался, сидя с Костей у фонтана. Но переубедить Юльку вряд ли получится. Ее вообще трудно в чем-то переубедить. Наверное, это главный ее недостаток. Я подумал, что слишком легко согласился идти на пляж, втайне надеясь, что мероприятие по каким-нибудь причинам сорвется. Из-за плохой погоды или каких-то Юлькиных дел. Но нет. Жарень стояла неделю и, судя по всему, не думала заканчиваться. Небо сияло голубизной, из открытого окна задувал настоящий самум, и я понял, что мне предстоит прогулка в ад.
Предварительно отмокнув в ванной, я взял сумку, набитую полуторалитровыми пластиковыми бутылками с водой. «Береженого Бог бережет», – подумал я, закрывая квартиру. Тяжело, но что поделаешь. В Озерках воды хватит, но до них еще доехать надо, а потом обратно. Стараясь идти по тени, я добрел до метро, высосав по дороге одну из бутылок. Под землей было легче. Все-таки солнца нет и прохладней.
Я доехал до «Горьковской» и встретился с Юлькой. На ней было легкое платье в цветочек и дымчатые очки. Удивленно поглядев, она сказала:
– Ты на пляж собрался или на Северный полюс?
Она имела в виду плотные джинсы и свитер с длинными рукавами и капюшоном, причем последний я накинул на голову.
– Я недавно чуть не получил солнечный удар, потому и не хотел идти, – пожаловался я. – Так что меры предосторожности необходимы.
Она покачала головой и усмехнулась:
– Пошли, полярник.
Мы прошли через парк и пересекли деревянный мост, ведущий к крепости. Никогда не любил этот пляж. Грязновато и вообще, на мой взгляд, загорать и купаться лучше где-нибудь на природе, а не в центре города.
– Может, в Озерки поедем? – спросил я, видя, что пляж у Петропавловки усеян загорающими. Не люблю столпотворения и чувствую себя там не в своей тарелке. Всегда удивлялся, как раньше люди ходили на демонстрации? Куча народу, давка, перед глазами все мелькает. Хорошо, я родился, когда этот балаган отменили.
– В Озерках народу тьма.
– А здесь не тьма? – Почти каждый метр травы или песка был занят, а где не занят, валялись бутылки и разный хлам. Неужели так тяжело прихватить мусор с собой и выбросить у метро – я не понимаю. А власти тоже хороши! Даже урн нет, хотя здесь не урны, а контейнеры нужны.
Юлька все же нашла местечко, и мы расположились. Юля стала раздеваться, и я не без удовольствия рассматривал ее. Зачем ей загорать, не пойму? По мне, так, как есть, даже сексуальнее.
– А ты чего? – посмотрела она.
– А чего? – попытался «сдурить» я, но Юля непреклонно заявила:
– Раздевайся, загорать будешь. Наверное, бледный, как привидение.
– Скорее как труп, – мрачно пошутил я и, чтобы Юлька отстала, стащил бейсболку. Я ненавидел солнце, оно платило мне тем же. Его лучи, жаркие и беспощадные, жгли кожу, мне казалось, она вот-вот задымится. Вот смеху-то будет! Я стащил штаны, оставшись в плавках. Эх, темных очков нет!
Между тем Юлька договорилась с соседями, чтобы присмотрели за вещами. Она умела договориться весело и непринужденно, и я завидовал тому, как ловко она сходится с людьми. Я так не могу.
– Пошли купаться! – объявила она, и я охотно вскочил на ноги. Несмотря на жару, народа в воде было не так уж и много. Вода еще не прогрелась, неделя жары для быстрой и глубокой Невы – это немного. Впрочем, мне по барабану, что холодная, что горячая. Вода-а-а!!
Я опередил еще только трогавшую воду Юльку и с разбега плюхнулся в реку. Хорошо!
– Ну, ты даешь! – восхитилась она. – Вода холодная!
– А я морж! – объявил я. – Иди сюда.
Юлька не торопилась, медленно ступая по каменистому дну. А я наслаждался водичкой. Может,
