учился играть ребёнком и на котором Тосикагэ учил играть госпожу. К инструменту была приложена записка: «Не забыт ли ты те произведения, которым я обучала тебя на этом кото?» Инструмент внёс в императорские покои Канэмаса. Он поставил его перед сыном со словами:
— Посмотри, что прислали тебе из дома.
— Я и впрямь, должно быть, что-то вспомню, — ответил тот и принял инструмент.
В доме Судзуси было кото, которое называлось «дзюсан-фу», его в своё время привёз Ияюки из Танского государства. Оно напоминало «нан-фу», и было так же превосходно, как «хаси-фу». Это кото послала со своим мужем, Танэмацу, бабка молодого человека, велев передать ему: «Может быть, ты забыл о нём, но сегодня вспомнишь». В императорские покои этот инструмент внёс начальник Левой дворцовой стражи, поставил его перед Судзуси и сказал:
— Это вам прислали из дома.
— Ах, я и впрямь забыл, что у меня есть этот инструмент! — сказал Судзуси и принял дзюсан-фу.
Начали исполнять музыку. Сам император подпевал музыкантам.
— А вы что же не играете? — обратился он к Судзуси и Накатада.
После некоторого колебания молодые люди заиграли очень сосредоточенно. Прекрасные звуки нан-фу в Саду божественного источника потрясли душу, а звучание хосоо-фу, на котором Накатада играл в тот день, было громким и торжественным, музыка лилась спокойно, завораживая слушателей. Казалось, что дворец Чистоты и Прохлады даже названием своим был предназначен для подобных благозвучий. Полная луна пятнадцатой ночи заливала всё своим сиянием. До поздней ночи Накатада играл великолепно и неторопливо. Всё, начиная с самого императора, проливали слёзы.
— Сегодня ночью я услышал совершенное исполнение, — сказал император и велел поднести Накатада чашу с вином:
— Любовно следил,
Как растёт сосновая роща.
Пусть тысячу лет
В ней безмятежно живёт
Журавлиная стая![6]
Накатада на это ответил:
— Бедный журавль из стаи
Под сенью густой
Дерев величавых
Сегодня на долгие годы
Приют обретает.
Он передал чашу Масаёри, который, в свою очередь, передавая её Судзуси, произнёс:
— С деревом, что в Суминоэ растёт,
Молодую сосну сравнить невозможно.
Что подумал о ней
Гордый журавль,
Который в небе высоком летает?[7]
Судзуси ответил:
— Сосёнке этой
Все журавли на свете
Долгие, долгие годы
Жизни своей
Готовы отдать.[8]
Канэмаса произнёс:
— К тростниковому полю
Журавлёнок
Не смел приближаться.
Кто же мог думать, что он
Вдруг к облакам воспарит?[9] -
и передал чашу принцу Сикибукё. Тот сложил:
— На прочной скале
Сосёнка корень пустила.
Многие годы пройдут,
И под сенью прохладой
Будешь ты наслаждаться.[10]
Левый министр произнёс:
— Живя в тростниках,
С завистью жгучей
Старый журавль глядит на сосну:
Юной, чудесной красой
Блещет она.
Правый министр сложил:
— На свет появившись сегодня,
Журавлёнок прелестный
Пусть долгие годы
В довольстве живёт,
Несчастий не зная.
