— Не стесняйтесь, — поддержал Вовку побледневший первый «А» класс. — Если одного Попугаева мало, мы все готовы. Что за жизнь, когда красоты нет.
В этот момент каждый учащийся первого «А» класса подумал, кто о своей бабушке, кто о своем дедушке, а Люся еще и о своем маленьком брате Павлике и веселом котенке Вьюнке.
Волшебница Маков Цвет улыбнулась грустно и спросила:
— Да вы хоть понимаете о чем говорите? — Наверное, с первоклассниками дел иметь ей пока не приходилось. — Нет, вы не понимаете. Вы ведь не видите. Но я вам все покажу. Будь что будет! Даже если вы все заболеете свинкой — вы должны видеть. — Сняла она полушалок, встряхнула, разгладила, прижав к груди…
Цветы маковые как живые, а между ними будто капли дождя или слезы, а дальше-то, в глубине, травы буйные, ветры светлые, зори ясные…
— Видите?
— Видим, — прошептал первый «А».
Волшебница Маков Цвет обвела рукой зал музея:
— А вот что вы с Новгородом сотворили.
И первый «А» увидел.
Все серое, все голое, все присыпано пылью как в дровяном сарае после зимы.
И такой ужас охватил первоклассников, что бросились они из музея вон, позабыв там и губки, и мочалки, и мыло, и голубую жидкость для чистки зеркал. Вовка валенками громадными, из которых еще и ласты торчат, за все задевает — падает. Колени и локти оббил. Подбородок рассадил. Нос расквасил.
А по всему Новгороду печально кричали сирены «скорой помощи» — старых мастеров увозили в больницы и санатории, где им ставили горчичники и капельницы, делали искусственное дыхание, уколы и кардиограммы.
По улицам шли бледные взрослые люди потерянного вида. Казалось, они позабыли куда идут.
Первый «А» вдруг все это увидел.
Но и весельчаки на улицах тоже были. Много. Всех возрастов. Опасно бодрые и деловые.
Молодые парни неумытого свойства и девушки, с глазами юркими, блестящими, торговали мешками. Подходили со спины и говорили приглушенно:
— Мешок. Вот именно. Где ваш мешок? Сейчас все дело в мешке. Чтобы класть.
На мешках были изображены заграничные певцы — кумиры Гиго Ас и Лайза Туго. Но больше всего было мешков с изображением мальчика в ныряльных ластах и хоккейной маске. «Супермальчик», «Хокфибия», «Человек будущего» было написано по-русски и по-заграничному.
Все Вовка, Вовка…
Первый «А» класс почувствовал себя плохо: вроде предали они своего товарища. Потому что такие же, как он, — каждый из них мог бы на волшебной колонне нарисовать Скверняшку, даже отличник Петя Ковалев, даже тихая Люся. Сгрудились они у витрины кондитерского магазина — на витрине дворец из ирисок — и засопели печально.
Неподалеку от них, у другой витрины, где дворец был из карамели, остановилась толпа волнующихся автографисток. Шумят: «Отловим! Схватим! Чемпионов мира хватали!» И вдруг одна из них — щечки- пончики, носик-пуговка — глаза выпучила, помигала да как завопит:
— Хватайте! Вот он!
Мальчишки из первого «А» самые плечистые во главе с Яшкой Кошкиным остались биться. Петя Ковалев и девочки подхватили Вовку Попугаева и потащили за угол. Через проходной двор, зигзагами. А где ползком…
Наконец привели они Вовку к своему старому знакомому, можно сказать, другу — милиционеру товарищу Марусину.
А то куда же?
Да, да, в жизни первоклассников очень большую роль играют собаки, сказки и милиционеры.
Милиционер товарищ Марусин сидел в своем кабинете, строго смотрел на бутылку с зеленой водой, которая и плескалась, и приятно булькала, но не выливалась из бутылки и ничем не пахла. Знал почему-то милиционер товарищ Марусин — отдай он ее на анализ химикам, они, может быть, откачают из бутылки немножко электронасосом и, поболтав в своих колбах, и, испарив на электроспирали, скажут, что она есть чистая водопроводная вода. Знал милиционер товарищ Марусин старуху Лукоморьевну из Старой Руссы — она ему в детстве не раз драла уши на озорстве, потому что Марусин сам по рождению был старорусский. Но не замечал он за ней ничего волшебного, разве что пела она очень красиво, хоть и была старая. Ну а чтобы исчезать с протяжным круговым свистом, да еще оставлять после себя сияние…
И тут распахнулась дверь.
В кабинет запихался первый «А» класс — впереди Попугаев Вовка.
И говорит Вовка:
— Я преступник. Арестуйте меня…
Первый «А», перебивая друг друга, рассказал милиционеру товарищу Марусину о волшебнице Маков Цвет — обо всем, что им на сердце легло.
Опять возникает вопрос: почему милиционеру, а не профессору? И опять ответ тот же — дети полностью верят только собакам, сказкам и милиционерам.
Правда, милиционеры не должны верить сказкам — это главное в их профессии. Но милиционер товарищ Марусин — дело особое, поскольку он старший инспектор по работе с ребятами и стариками. А эту работу кроме как сказочной не назовешь.
— Похоже, вы напали на след, — сказал милиционер товарищ Марусин. — Похоже, эта Лукоморьевна — старуха затаенная. Она мне в детстве уши драла — до сих пор горят. Но не в этом дело… — Он взболтнул зеленую воду, перевернул бутылку и, под удивленное аханье первого «А», спросил: — Где ковер?
— В музее забыли, — сознался первый «А» класс. — Мы когда все это безобразие увидели, испугались шибко. Вам бы увидеть — и вы бы не устояли.
— Да, — вздохнул милиционер товарищ Марусин. — Не устоять, если и вправду ушла красота из Новгорода.
В отделении милиции было пусто. Тихо. Все на ногах. Еще бы — эпидемия, подкосившая старых мастеров, неведомая доселе болезнь! Медицина определила ее, как глубокую сердечную печаль с тоскливыми галлюцинациями.
А тут еще этих молодых людей и девиц в Новгород понабилось волосато-лохматой наружности. Торгуют они разрисованными мешками и шепчут скороговоркой: «Вы мешок взяли? Мешок — лекарство от сердечной печали и суеты чувств. Купите и набивайте».
А тут туристы прикатили — сорок автобусов. Цыганский хор. Молодежная группа. Двадцать два силача. Театр марионеток. Три знаменитых поэта и «Мюзик-холл».
Дежурные у телефонов нервничали. Резервное подразделение сидело в машине с мигалкой.
А милиционер товарищ Марусин слушал ребят.
Первый «А» доложил ему о плане выведения муравьев, питающихся исключительно резиной и пластмассой. О внедрении в спорт новой игры под названием ватерхоккей, чтобы Вовка Попугаев, на худой конец, мог стать чемпионом и памятником. О специальных корреспондентах, кандидатах наук, автографистках, осаждающих Вовкин дом. И о том, что Вовка теперь изображен на мешках, ставших модными.
Милиционер товарищ Марусин сказал:
— Насчет муравьев вы того… И насчет хоккея — не знаю…
Первый «А» класс уже и сам понял некоторую преждевременность своих идей. Насчет муравьев! Вероятно, они всякую резину примутся пожирать — автомобильные покрышки в первую очередь. А пластмассу… Замыкание всех электроцепей! Остановка заводов! Подумать страшно.
Насчет ватерхоккея!
— Дышать в масках трудно. Много захлебываний, — доложил Яшка Кошкин. — Клюшки мешают
