Гришка схватил ведро, за водой сбегал. А Лиза сидела с Шариком у окна и даже завтракать с Гришкой и дядей Федей не захотела.
— Да, — сказал дядя Федя. — Беда-лебеда!.. Снасть! Вот, бери снасть. — Он полез под кровать, достал оттуда ошейник в медных заклёпках и бляшках с неизвестными письменами и знаками и ремешок узкий с кисточками по всей длине. Возле петли, за которую поводок рукой держат, была надета большая стеклянная бусина старинного вида.
Дядя Федя обрядил Шарика в ошейник. Погладил и сказал:
— Идите теперь туда, где тех собак выгуливают. Я скоро.
Лиза понурая шла, ничего не говорила. Гришка её утешал — мол, дядя Федя не подведёт.
Детей с собаками на берегу прибавлялось мало-помалу. Известно, городские, утомлённые телевидением дети на летних каникулах любят поспать подольше. Гришка и Лиза прогуливались с Шариком, ни на кого не обращая внимания. Зато владельцы высокопородных собак то и дело поглядывали на Шариков ошейник и поводок. Один из них, Костя Гостев, владелец эрдельтерьера, предложил Лизе выменять ошейник и поводок на губную гармошку.
Лиза и Гришка разговаривать с ним не стали.
Вдруг послышался шум. На берегу появились дачники в шортах. Каждый нёс грабли. Впереди — дядя Федя без граблей. Ему, как бригадиру, некогда сено сгребать: всё своё время он решил распределить на показ приёмов труда и словесное обучение.
— Перед работой, — говорил дядя Федя, — хорошо перейти речку вброд. Холодная вода придаёт бодрость и ударное настроение. А это что?! — вдруг воскликнул дядя Федя таким голосом, словно споткнулся о небольшую Пизанскую башню. — Удивительно! Откуда у нас такое чудо?
Дачники с граблями стали смотреть по сторонам. Но дядя Федя привлёк их внимание туда, куда надо, присев перед Шариком на корточки.
— Сюда смотрите! Это же африканская вангва! Шарсимба! Охотник на львов. Перед вами, товарищи, прекрасный экземпляр щенка этой редкой, отважной собаки.
Один из дачников возразил.
— А вы, — сказал, — не заблуждаетесь? По-моему, это дворняжка.
— А кто, по-вашему, был моряком дальнего плавания, я или ещё кто-нибудь? — спросил дядя Федя.
— Я, во всяком случае, не был, — сконфузившись, признался дачник.
— Вот именно. — Дядя Федя поднял Шарика на руки, поглядел его зубы, когти, нашёл какие-то обязательные для африканской вангвы бородавки и пятно на хвосте. — Ошибки быть не может, — сказал он. — Вангва! Шарсимба! Чудо!.. Я, когда с завода ушёл — мы на заводе с Пашкой работали, он академик нынче, — куда я наладился? В торговый флот. Не могу на одном месте долго сидеть — характер движения просит… Вы знаете, какой раньше у нас был флот? Очень небольшой. Месяц в океане идёшь, два — своего флага не встретишь. Всё английские, голландские и прочий капитализм. А сейчас? Мне мои друзья-моряки рассказывают: приветственные гудки по всем широтам. Из-за мыса вырулишь — навстречу корабль с красным флагом. «Привет, братишки, куда путь держите?» Вот сейчас как! — Дядя Федя поцеловал Шарика, для чего стал на четвереньки. — Чучулуп мау лефу назия пык! приказал он.
Шарик принялся прыгать и рычать. В одну сторону рыкнёт, в другую… Перевернётся и снова рыкнёт.
— Африканская вангва, — повторил дядя Федя чуть ли не со слезами. Она таким образом львов ищет. По специальной команде. Это у них в крови. А уж как найдёт — не удержишь. Пойдёмте, товарищи, перейдём речку вброд. Дядя Федя предположил вслух, что, вероятнее всего, какой-нибудь неразумный моряк привёз вангву своим неразумным родственникам. — А где у нас львы? спросил он, вступая в воду реки.
Дачники с граблями пустились переходить речку. Они обсуждали событие с привлечением фактов из книги охотника Даррелла и других иностранных авторов. Тем временем на берегу собралось много юных владельцев собак, которые всё слышали и видели и теперь стояли понурясь. Окончательное уныние напало на них, когда на берегу появились парень Егор и девушка Таня. Они отстали от основной массы помогающих колхозу дачников, потому что парень развивал перед девушкой по пути различные интересные темы, сворачивал не в ту сторону и останавливался. Подойдя к берегу, парень Егор оглядел ребят и собак заинтересованными глазами.
— Странно. Африканская вангва. Шарсимба. Охотник на львов. — Лицо парня покрылось румянцем, глаза засверкали огнём интересных тем. — Кстати о львах и ошейниках древнеафриканской ручной работы! — воскликнул он и предложил Тане перейти речку вброд.
Мальчишка Костя Гостев пнул ногой своего эрделя.
— Лизка, давай меняться. Я тебе Юшку отдам. Он цыпу умеет делать.
Костин эрдель Юшка сел на задние лапы, передние он держал на весу согнутыми, словно на каждой лапе висело по ридикюлю.
— Губную гармошку в придачу отдам и водяной пистолет, — продолжал Костя.
— А я тебе что?
— Вангву. Шарсимбу.
— Что ты, — прошептала Лиза. — Разве можно такое говорить? — Она погладила Костиного эрделя рукой изгибисто и не прикасаясь. — Пойдёмте, Григорий, обратно.
«Что-то вежливость на неё напала», — подумал Гришка с опаской.
Шарик бежал за ними, рычал и тявкал.
Гришка отметил: шла Лиза не так, как прежде, не просто, но как бы с умыслом, с какой-то настораживающей заботой, а когда пришла и села на брёвна возле нового дома, платье оправила, подбородок подняла величаво и опустила ресницы со вздохом.
— Григорий, — сказала она. — Вы знаете, о чём я мечтаю? Нет, вы, Григорий, не знаете. — И слова у неё были мёртвыми, словно хорошо высушенное и отлакированное дерево, сохранённое для потомства. — В детстве я мечтала о говорящей кукле. Сейчас я мечтаю о говорящей собаке. А когда вырасту, буду мечтать о говорящей лошади.
— Да? — сказал Гришка. — Может быть, Шарик ещё научится?
Лиза возразила с уверенностью:
— Не спорьте, Григорий. Шарсимба очень отважный пёс, но разве он сможет заговорить?
— А может быть, он не хочет, — сказал Гришка. — Ведь всегда есть опасность наговорить глупостей.
— Мне его жалко, — вздохнула Лиза.
Шарик, который до этого разговора рычал и крутился волчком, вдруг сник. Уши опустил. Хвост поджал. Теперь это был не охотник на львов, а маленький и беззащитный одинокий щенок.
— Интересно, — прошептал он. — Может быть, вы объясните всё же…
— А ты помолчи! — прикрикнула на него девочка Лиза. — Тебя покамест не спрашивают. Не терплю, когда младшие в разговор вмешиваются.
Шарик поднялся и, поджав хвост, побежал мелкими шагами в край деревни.
Лиза крикнула:
— Шарик, ко мне!
Но Шарик не обернулся.
— Ко мне! Тебе говорят!
Но Шарик только надбавил шагу.
Девочка Лиза принялась возмущённо высказываться на тему, как она Шарика спасла, как давала ему конфеты и каким, сам видишь, он оказался неблагодарным.
Отметил Гришка — изменилось что-то в природе, словно приблизилась гроза с гремучими молниями, пока ещё невидимая, но уже ощутимая. Понял, что жизнь его теперь усложнилась — только глаз, да ушей, да ещё доброты для понимания её будет мало.
Ещё издали поманил Гришку тёплый хлебный запах. Гришка на запах пошёл. Он думал: что же
