коммуниста начинается с первой пятилетки, с первыми людьми на стройке, с комсомольцами, которые учились обжигать кирпичи…
Трабский. Красиво. Биография хорошая. Но здесь рассказывают, будто вы критиковали что-то… выступали против генеральной линии партии.
Черемисов (изумленно). Я против генеральной линии?
Трабский (доброжелательно и пристально). Вы не пугайтесь. (Отвел в сторону глаза.) Не в лоб, конечно. Это было бы бездарно. (Прямо.) Но по какому-то принципиальному и серьезному вопросу вы, Черемисов, позволили себе критиковать…
Черемисов (прерывает, резко). Да, критиковал. И это навсегда определило мой жизненный путь большевика. Горжусь. А вы хотите меня припугнуть.
Трабский. Чудак вы. Черемисов! Надо же, наконец, нам с вами объясниться откровенно или нет? Было такое — критика советского правительства — или не было?
Черемисов. Было.
Трабский. Что же это такое было?
Черемисов. А то, что я решил критиковать линию технической отсталости. Я тогда был очень молод, многого еще не понимал, не знал, кто и зачем обманывает советское правительство. И меня сразу вызвал в Москву Серго Орджоникидзе, взял за руку и привел к Иосифу Виссарионовичу.
Трабский. Вот как! Интересно.
Черемисов. И я вам точно могу повторить, что мне сказал товарищ Сталин. (Доля вызова.)Интересно или нет?
Трабский. Но почему вы… так повышенно?
Черемисов (усмешка). Характер у меня такой… (Строго.) И есть еще незабываемые вещи у людей!.. Путеводные, определившие их судьбу.
Трабский (нетерпение). Но что же сказал вам Сталин?
Черемисов. А то сказал, что есть у нас два рода критиков. (Повторяет по воспоминанию.)Одни критики хотят исправить советскую власть, обревизовать, повернуть ее на свой вкус и толк. Никогда и никому не позволим мы ревизовать советскую власть, посягать на самое святое-на ленинизм. И есть другого рода критика, практическая, по живому делу, но без ревизии советской власти, без посягательств на самое святое — на ленинизм. К какому роду критиков вы хотели бы себя причислить?
Трабский (вдруг). Я?.. Вы меня спрашиваете?
Черемисов. Нет. Это у меня тогда спросил товарищ Сталин.
Трабский (после раздумья). Понимаю, Черемисов. Вы настоящий…
Черемисов. Настоящий, нет ли — не мне судить. Но повторяю: я хочу работать. А ваш разговор сейчас какой-то…
Трабский (смело). Скользкий?
Черемисов (просто). Крутите вы что-то, Яков Яковлевич.
Трабский (бодрость). Да. Покрутил и будет. (Радушно.) Ну, признаюсь, Дмитрий Григорьевич, спровоцировал на откровенный разговор, проверил, вижу: вы были и остались истинным, честным коммунистом нового типа. (Как, бы про себя.) Да. Нового. (Решительно.)Даю вам полную свободу, средства, агрегаты, людей, работайте на благо нашей родины. Доверяю. Договорились? Дело — кончено. Вашу руку, Дмитрий Григорьевич. Думаю, что это не последняя наша беседа. До свидания, товарищ Черемисов. Позовите Ждановича.
Черемисов удаляется. Входит Жданович.
Главинж, это вы спрожектировали Черемисову?
Жданович. Черемисов думает самостоятельно.
Трабский. Он что, энтузиаст?
Жданович. Вы ставите вопрос довольно…
Трабский. Грубо?
Жданович. Пусть будет так.
Трабский. Зато ответить проще.
Жданович. Но Черемисов не подходит под простые мерки. (Нарочито с ударениями.) Это особенные, новые люди современности… ваша новая техническая…
Трабский (раздраженно перебив). Ишь ты, какой умник нашелся! Много вы понимаете.
Жданович (деревянно). Виноват, молчу.
Пауза.
Трабский (опять делаясь усталым). Меня эти бураны доконают. В прежние времена людей с моими нервами отсылали за границу отдыхать. (Небрежно.) Вы, кажется, учились за-границей?
Жданович. Нет, в Петербурге.
Трабский. Но как же… А Италия?
Жданович. Да, я бродил немного по Европе, потом в Россию потянуло.
Трабский. Жалеете?
Жданович. Вы сегодня ставите вопросы энергически.
Трабский. Можете не отвечать.
Жданович. Нет, отчего же?
Трабский (неопределенно). Россию любите, конечно, патриотические чувства. Не новые, затертые слова российской интеллигенции… (Резко.) Не с теми людьми дружите. Не понимаете?
Жданович. Нет, я понятливый.
Трабский. Не советую. А там смотрите сами. (Неожиданная мягкость.) Это мое личное мнение… Вы, кажется, бобыль? Я тоже. (С болью.) Трудности, авралы, штурмы, а жизнь проходит. А, главинж, проходит к чорту в дырку?
Жданович. Истинная правда.
Трабский. То-то и оно… (Взглянув на календарь.) Вот и тридцать шестой год кончается.
Жданович (после паузы). Но как же с кондиционным воздухом?
Трабский. Стройте или покупайте, мне безразлично.
Жданович. Я больше вам не нужен?
Трабский. Нет.
Жданович у дверей. Он ведь с Урала?
Жданович. Кто?
Трабский. Черемисов.
Жданович. Да.
Трабский. А чем он связан с Ленинградом? Кто там у него?
Жданович. Я не знаю.
Трабский (резко). Вы мне не врите.
