показали высокому начальству в лице наркома просвещения Андрея Бубнова и начальника Отдела пропаганды ЦК ВКП(б) Стецкого. После просмотра представительная комиссия назвала картину «контрреволюционной и хулиганской». Её ждала печальная участь. Начальник Главного управления культуры Борис Шумяцкий ещё 28 июля 1934 года написал письмо самому Сталину, чтобы тот лично разобрался с дальнейшей судьбой картины. Перед этим её посмотрел Максим Горький, который пришёл в восторг от картины. Но последнее слово было за Сталиным… И это слово оказалось настолько восторженным (вождь произнёс: «Будто в отпуске побывал!»), что картину решено было показывать не только в СССР, но и послать на фестиваль в Венецию. На этом фестивале «Весёлые ребята» произвели фурор, поскольку никто не ожидал от сталинского режима, который на Западе принято было считать мрачным, такой весёлой, искромётной комедии (не случайно на Западе фильм носил название «Москва смеётся»). В декабре того же года фильм вышел и на экраны страны (было сделано 5737 копий).
Народ горячо приветствовал эту искромётную комедию, в то время как армия высоколобых критиков наоборот — старалась найти в ней всяческие изъяны и просчёты. Например, известный поэт Александр Безымянский на страницах «Литературной газеты» разродился статьёй под названием «Караул! Грабят!», где уличил авторов фильма в плагиате: дескать, Александров многие свои находки слямзил из других зарубежных картин, а Дунаевский списал музыку с фильма «Вива Вилла» (1934). Приведу отрывок из этой статьи:
«Забудем, что шествие пастуха Кости в „Весёлых ребятах“ более чем напоминает вступительную панораму из фильма „Конгресс танцует“ что в картине „Воинственные скворцы“ тоже стреляют из лука чем-то похожим на кларнет, что очень многие буржуазные ревю в кино „похожи“.
Это всё мелочи.
Музыку похитили. Протестуйте! Единственную ценность стянули. Боритесь!
Некоторые шутники утверждают, что это ВЫ спёрли музыку из „Вива Вилла“. Говорят даже, будто т. Александров, побывав за границей, и в частности в Мексике (имея к тому же недурной музыкальный слух), напел кое-что т. Дунаевскому, в результате чего появилась музыка марша.
Я против „Весёлых ребят“ Но что касается музыки в этом фильме — я заинтересован не менее, чем вы.
Я волнуюсь.
Я нервничаю.
А что, если шутники правы?»
И вновь повторимся: в отличие от критики простой зритель принял «Весёлых ребят» на «ура». После этого триумфа Орлова кометой ворвалась в тогдашнюю советскую кинотусовку. К 15-летию советского кинематографа, которое отмечалось в январе 1935 года, ей было присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Это было тем более удивительно, что рядом с нею в списке награждённых стояли признанные мэтры кино: Яков Протазанов, Сергей Юткевич, Лев Кулешов. Однако Орлова чрезвычайно понравилась Сталину, и он лично распорядился наградить актрису-дебютантку столь высоким званием. После этого вождь пригласил Орлову на торжественный приём в Кремль.
Сталин изъявил желание побеседовать с актрисой. Её подвели к нему, и он спросил, есть ли у неё какая-нибудь просьба к нему. Будучи в хорошем настроении, он пообещал: «Выполню любую». В такие моменты молодые звёзды обычно просили у вождя квартиры, звания или ещё что-то в этом роде. Орлова же произнесла неожиданное с точки зрения отношений актрисы и вождя: «Иосиф Виссарионович, шесть лет назад арестовали моего первого мужа — Андрея Берзина. Я ничего не знаю о его судьбе. Не могли бы вы помочь мне связаться с ним». Сталин удивился, но помочь обещал. Вскоре Орлову вызвали на Лубянку, и один из чекистских начальников сообщил ей, что её бывший муж жив и, если у неё есть такое желание, она хоть сегодня может с ним воссоединиться. То есть ей предлагали разделить с ним его судьбу. Она ничего не ответила, встала и молча покинула кабинет. Ей было довольно и того, что она узнала — её бывший муж жив. (В конце 40-х годов его всё-таки выпустят на свободу, но в Москву приехать не разрешат. Он уедет к матери в Литву, где вскоре умрёт от рака.)
В год выхода «Весёлых ребят» на экран Орлова и Александров поженились.
В конце 30-х годов Орлова вознеслась на вершину кинематографического Олимпа. Один за другим выходят фильмы Александрова с её участием, и каждый из них становится шедевром. Причём актриса играет роли совершенно разные: в «Цирке» (1936) это обворожительная американская циркачка Марион Диксон, в «Волге-Волге» (1938) — весёлая почтальонша Стрелка. Свои роли Орлова играет столь обаятельно и виртуозно, что публика не устаёт поражаться её таланту перевоплощения. В числе горячих поклонников актрисы продолжает числиться и Сталин.
О том, что она по-прежнему не утратила расположения вождя, Орлова прекрасно знала. И иной раз этим пользовалась. Однажды, на одном из торжественных приёмов в Кремле, она потеряла дорогую брошь, пропажи которой она хватилась только дома. И что делает актриса? Она звонит Сталину и делится с ним своим несчастьем. Генсек с пониманием отнёсся к случившемуся и немедленно распорядился найти потерянную вещь. Его люди вернулись в Георгиевский зал Кремля, включили там свет и рыскали по залу в поисках драгоценности. В итоге брошь была найдена и возвращена хозяйке.
И всё же расположение Сталина было не беспредельным. И это однажды аукнулось Орловой, когда её поставили на место со страниц влиятельной газеты «Советское искусство». Скажем прямо, критика была по делу.
Случилось это в июне 1938 года. Тем летом «звёздная» чета решила построить себе дачу во Внукове, а это строительство стоило больших денег. Надо было зарабатывать, причём как можно быстрее. И Орлова нашла выход. В те годы она часто гастролировала по стране с творческими вечерами и решила именно за счёт подобных выступлений пополнить свой кошелёк. Вот как это выглядело в описании уже упоминавшейся газеты «Советское искусство» (номер от 10 июня 1938 года, статья без подписи под названием «Недостойное поведение»): «Л.П. Орлова пользуется широкой популярностью у аудитории, ценящей её как отличную исполнительницу советских массовых песен. Казалось бы, и звание заслуженной артистки, и эта популярность обязывают Л.П. Орлову к особой щепетильности в денежных вопросах. Однако артистка, видимо, считает возможным по-иному использовать выгоды своего положения.
В мае сего года в Одессе должны были состояться концерты Л.П. Орловой. Трудящиеся Одессы с нетерпением ждали этих выступлений. Однако т. Орлова потребовала от Одесской филармонии оплаты в 3 тысячи рублей за каждый концерт, не считая проездных, суточных и т.д.
Дирекция Одесской филармонии, разумеется, не могла пойти на такие рваческие условия, тем более, что согласно приказу ВКИ № 640 максимальная оплата гастрольных концертов Л.П. Орловой была установлена в 750 рублей.
Л.П. Орлову не удовлетворила позиция, занятая Одесской филармонией, и, в обход нормального порядка, артистка вошла в соглашение с… месткомом филармонии об организации в Одессе 8 концертов по 3 тысячи рублей за каждый.
Нелишне заметить, что аппетиты Л.П. Орловой не всюду получают должный отпор. Так, например, совсем недавно в Киеве Л.П. Орлова ухитрилась сорвать с Украинского управления по делам искусств по 3300 рублей за каждое своё выступление.
„Своеобразную“, мягко говоря, позицию занял в отношении Л.П. Орловой и начальник Одесского управления по делам искусств т. Фишман. Когда директор Одесской филармонии т. Подгорецкий обратился к Фишману за разрешением вопроса о гонораре Л.П. Орловой, т. Фишман не нашёл ничего лучшего, как посоветовать Подгорецкому „оформить“ концерты Л.П. Орловой совместно с каким-нибудь ансамблем, квартетом и т.п., словом, как-нибудь прикрыть явно беззаконные требования артистки.
К счастью, Подгорецкий нашёл в себе мужество отказаться от подобных комбинаций, справедливо квалифицируемых им как жульничество.
Всесоюзный комитет по делам искусств должен заинтересоваться этим возмутительным делом, а Л.П. Орловой надлежит понять, что её поведение недостойно звания советской артистки».
Этот скандал не имел серьёзных последствий для Орловой, что закономерно — как уже говорилось, год-то для актрисы (как и для её мужа) был «именной», тигриный. В итоге «звёздная» чета благополучно достроила свою двухэтажную дачу. Стоит отметить, что строили её по проекту шведского архитектора. Внизу был смотровой зал, где крутили кино, стоял прекрасный рояль, в углу комнаты был красивый камин. Второй этаж был разделён как бы на две половины — женскую и мужскую. Женская — комната-будуар с
