которой она мучилась всю жизнь.
В отличие от Пырьева, в котором всегда жила руководящая жилка, Александров чурался любой административной должности. Но он любил педагогику. Ещё в конце 20-х он преподавал в Государственном кинотехникуме (будущий ВГИК), после чего ушёл в режиссуру. Но в 1951 году он вновь вернулся к преподавательской деятельности во ВГИКе, уже в звании профессора. А год спустя над головой Александрова сгустились тучи. Его сын Дуглас, будучи студентом сценарного заочного факультета ВГИКа, работал переводчиком в «Интуристе» и был арестован МГБ по обвинению в низкопоклонстве перед Западом. В тюрьме у него стали выбивать показания, что его отец — американский шпион. Однако Дуглас родителя не оговорил, хотя имя своё поменял — стал Василием. В тюрьме у него случился первый инфаркт.
Отметим, что в дальнейшем это не помешает Дугласу устроиться работать в КГБ (по протекции отца). Правда, он стал не разведчиком, а кинооператором и снимал важные для этого ведомства операции. Например, обмен советского разведчика Конона Молодого. В те же годы он женился, и у него родился сын, которого он в честь отца назвал Григорием.
Видимо, чтобы избежать упрёков в своей политической отстранённости, Александров в 1954 году вступил в КПСС. И его тут же сделали профессором кафедры литературы и искусства Академии общественных наук при ЦК КПСС. Вместе с женой Александров разъезжает по миру, всем своим видом демонстрируя торжество советской демократии. В личных друзьях кинозвёзд числятся многие мировые знаменитости, в частности Чарли Чаплин. Однако в самом СССР, в киношной тусовке, у этой «звёздной» пары практически нет настоящих друзей. Может быть, поэтому все встречи Нового года они предпочитали проводить вдвоём. Проходили они одинаково: за десять минут до боя курантов супруги выходили из ворот своей дачи во Внукове на улице Лебедева-Кумача, 14, поздравляли друг друга, целовались и молча стояли, держась за руки. Затем гуляли по парку.
Между тем после смерти Сталина многие кинорежиссёры оказались в растерянности, не зная, как выразить себя в новом времени. Кино монументальное уходило в прошлое, уступая место новому кинематографу — более приземлённому, чувственному. И Александров, сняв за год до ухода Сталина биографический фильм «Композитор Глинка», вынужден был взять паузу, чтобы понять, как и что творить в новых реалиях. Однако эти размышления ни к чему позитивному не привели. В 1958 году Александров вернулся в режиссуру, сняв экспериментальный фильм в жанре музыкального обозрения «Человек человеку», который в прокате провалился.
Два года спустя Александров снял художественный фильм «Русский сувенир», где главную роль вновь сыграла Орлова (роль Варвары Комаровой). Но эта лента была прохладно встречена простым зрителем, а ещё сильнее возмутила либеральную критику (по ней прошёлся даже сатирический журнал «Крокодил»). Либералов возмутил сюжет фильма: в нём речь шла о том, как иностранные туристы приезжают в Советский Союз и восторгаются его успехами. Критика обвинила Александрова в чрезмерном приукрашивании действительности, чуть ли не в возрождении сталинских традиций в кинематографе (дескать, такой же лакировщик, как и Пырьев в «Кубанских казаках»). Александров и в самом деле снимал рекламный ролик, однако делал он это искренне, поскольку считал, что зрителям (как советским, так и зарубежным) надо показывать в кино хорошее, а не плохое.
Между тем кампания против Александрова была столь масштабной, что в защиту режиссёра вынуждены были выступить многие деятели науки и культуры, которые стояли на тех же позициях, что и он. В «Известиях» появилось письмо в поддержку Александрова за подписями Петра Капицы, Дмитрия Шостаковича, Сергея Образцова, Юрия Завадского и Сергея Юткевича. Нападки на Александрова прекратились, однако снимать после этого он практически перестал, что стало поводом к тому, чтобы многие решили — Александров как режиссёр кончился.
Однако без дела знаменитый режиссёр не остался. В 1959 году вместе с одним из старейших деятелей «Мосфильма» Г. Харламовым Александров организовал на студии Первое объединение. И уже в начале существования этого объединения в его стенах родилось сразу несколько шедевров: «Судьба человека» (1960) Сергея Бондарчука, «Серёжа» (1962) Георгия Данелии и Игоря Таланкина, «Иваново детство» (1962) Андрея Тарковского. Чуть позже это объединение было переименовано: оно стало называться «Время» (в 1972 году его возглавил Сергей Бондарчук).
Это объединение в киношных кругах считалось патриотическим, поскольку объединяло людей, которые с опаской относились к тем либеральным новациям, которые внедрялись в творческой среде в годы хрущёвской «оттепели». Например, среди кинематографистов тогда особенно модным было переносить на советскую почву традиции западного кинематографа. По этому поводу Г. Александров писал: «Не может не огорчать то обстоятельство, что некоторые кинематографисты хотят быть новаторами, не изучив, не освоив опыта предшествующих поколений мастеров советского кино. А без знания прошедшего нельзя увидеть будущее. На пустом месте не возникает „большое кино“. И вот, пропустив мимо глаз наследие, прогрессивные, революционные традиции отечественного киноискусства, берут в качестве учителей и наставников мастеров буржуазного кино, забывая, не сознавая, что сформировавшиеся традиции, эстетические принципы сохраняют значение по сей день. Не понимая пагубности, аморальности подобного пути, некоторые наши сценаристы и режиссёры в погоне за модной новизной, в подражаниях новациям западных художников готовы предать забвению принципы социалистического реализма. Они в контраст к революционному пафосу созидания и жизнеутверждения сосредотачивают внимание на прозе жизни, любовании обывательщиной в разных её проявлениях. Нельзя забывать, что всякое подражание — это не сотворение нового, а повторение. Настоящий художник — это первооткрыватель…»
Подобная позиция Александрова, которую он никогда не скрывал и отстаивал на всех съездах и пленумах, вызывала ярое неприятие у либералов-западников, коих в советском кинематографе в 50–60-е годы развелось несметное количество. Любого, кто пытался в открытую говорить о патриотизме, о любви к социалистической Родине, они за глаза называли ретроградом, а то и сталинистом (к последним был причислен и Александров за то, что его фильмы нравились вождю всех народов). На все эти нападки сам режиссёр отвечал следующим образом: «Молодых часто ловят на дешёвую приманку идеи „самовыражения“. Дескать, советские кинематографисты — государственные служащие и им не дано выражать себя, их роль — выражать государственные директивы. Кого как, а меня не смущает эта провокация. Государство — это мы. Так по Ленину. Я — частица государства. Я всегда мог выразить себя и в работе над героико-революционными картинами, и в комедиях, потому что меня вдохновляют и увлекают идеалы коммунизма. Что же касается государственных директив, то они есть не что иное, как выражение потребности развития общественного организма, требований народа…»
После событий в Чехословакии в августе 1968 года, когда в среде советской творческой интеллигенции произошёл раскол (одни осудили эту акцию, другие поддержали), Александров был среди последних. Что, естественно, только увеличило число его недоброжелателей. Особенно они активизировались в начале 70-х, когда Александров не только решил вернуться в режиссуру, но затеял снимать фильм под патронажем… КГБ. Это был фильм «Скворец и Лира», посвящённый работе советских разведчиков в годы войны и в последующие десятилетия. Главную женскую роль в фильме вновь должна была исполнять супруга Александрова Любовь Орлова.
Съёмки фильма проходили тяжело. Сценарий был запущен в производство ещё до чехословацких событий (весной 68-го) и продвигался к своему экранному воплощению долго — почти два года. Тормозили его как сами кинематографисты (недоброжелатели Александрова), так и чекисты, которые тоже вели себя странно: то поддерживали проект, то начинали в нём сомневаться. Например, в начале 1970 года, когда сценарий наконец был принят и всё было готово к съёмкам, КГБ проект остановил, сославшись на трудности международного характера. Дело в том, что шеф КГБ Юрий Андропов установил тайный канал с руководством ФРГ, а фильм мог осложнить отношения с этой страной (советские разведчики в нём действовали на территории ФРГ). Дело дошло до того, что КГБ распустил прежнюю группу сценаристов и назначил нового режиссёра — А. Лапшина, недавнего выпускника ВГИКа.
В мае 1971 года новый вариант сценария был готов и отправлен для ознакомления зампреду КГБ Семёну Цвигуну, который, в отличие от либерала Андропова, придерживался державных позиций (именно в объединении «Время» будут экранизированы романы Цвигуна о партизанском движении). Но даже после этого съёмки начались только спустя полтора года — в ноябре 1972 года. Они продолжались ровно год. Однако в итоге фильм на экраны так и не вышел. Почему?
