Стоявшая перед ним девушка только что не приседала от возбуждения.
— Спасибо, Джеб. Мне нравятся ваши песни. — Она хихикнула. — Может быть, когда-нибудь вы напишете песню и для меня.
— Может быть. Осторожнее по дороге домой — такая метель.
— Я бы хотела увезти вас к себе домой! — храбро сказала фанатка.
Сюзанна издала сдавленный звук.
Девушка повернулась, прижимая постер к своей тощей груди. Увидев, кто следующий, Джеб застонал. Встрепанные каштановые волосы. По три дырки в каждом ухе. Губы, небрежно размалеванные яркой оранжевой помадой. Тесные брюки и поношенный свитер. Джеб хорошо знал, что сейчас произойдет.
— Сюзанна, может быть, вы подождете…
Она подала ему постер.
— Я не устала.
— Рядом с Джебом Стюартом Коуди невозможно устать, — ухмыльнулась девица. — Я сохну по нем с первой же песни.
Джеб ухмыльнулся в ответ:
— Что подписать?
— Ты знаешь что. — Оранжевый рот засиял, как неоновая вывеска над дешевым мотелем. Таких заведений он повидал на своем веку немало, а вот Сюзанна, возможно, никогда в них не была. Девица приспустила свитер с одного плеча, обнажив верхнюю часть груди — явно без лифчика. — Ты это точно знаешь, детка.
Она нагнулась над столом, давая ему возможность хорошо рассмотреть то, что находится под свитером, и Джеб, покорно опершись одной рукой на голое плечо девицы, вывел свое имя на ее груди.
— Теперь больше не буду мыться, — вздохнула девица и, к огромному смущению Джеба, обхватила кумира за шею и пригнула его голову к себе для поцелуя.
— Только тебе единственной, милочка, — сказал Джеб, с трудом оторвав ее от себя. — Слушай мой следующий альбом. Я буду петь для тебя.
Сюзанна проводила взглядом уходящую девицу.
— Не могу поверить, что вы это сделали.
— Не могу поверить, что она это сделала, — пробормотал Джеб. Нельзя сказать, чтобы такого не случалось раньше. Однако Сюзанна Уиттейкер уже и так считает его распутным типом, а с течением времени это убеждение будет все укрепляться. Как и ее уверенность, что его сестру кто-то убил.
Сюзанна снова зевнула.
— Ну все! — сказал Джеб. Он махнул рукой одному из охранников, следовавших за ним по пятам, как гончие. — Найдите моего водителя, слышите? И пока я здесь заканчиваю, проводите мисс Уиттейкер к машине.
Он обменялся взглядами с Сюзанной. Джеб все еще помнил «Спасительное милосердие», наступившую затем тишину и выражение лица Сюзанны, когда их глаза встретились в полумраке сцены. Он помнил ее неровное дыхание и свою собственную реакцию.
— Подождите меня, — сказал он. — Я долго не задержусь.
Мурлыканье двигателя едва не убаюкало Сюзанну. В машине стало теплее, но она не стала сбрасывать с себя серое кашемировое одеяло. Сняв ботинки и расстегнув пальто, Сюзанна устроилась на заднем сиденье. Горела щека — наверное, обветрилась, когда она стояла на ветру у Центрального вокзала. Или ее так сильно поцарапала борода Джеба, когда они целовались?
«Он только хотел меня утешить, — говорила себе Сюзанна, — установить между нами цивилизованные отношения. А может, это было своего рода извинением за их ссору с Клэри. Вполне, естественный жест». Растроганная неожиданной концовкой концерта и поведением Джеба больше, чем была готова признать, Сюзанна чувствовала такую усталость, что ее глаза закрывались сами по себе.
Когда она вернется в Сан-Франциско, то будет целую неделю спать и несколько лет не будет плакать. Она забудет то, что произошло сегодня. Нужно забыть Джеба Стюарта Коуди, пока он не влез к ней в душу еще глубже.
Сюзанна посмотрела на электронные часы, входившие в комплект оборудования стереосистемы. Половина второго ночи, она уже час сидит в лимузине. Неужели музыканты никогда не спят? Сюзанна редко ложилась так поздно, разве что когда Майкл Олсоп вытаскивал ее на рождественский бал в Ассоциации адвокатов. Тогда она начинала зевать еще до полуночи.
Сидя одна в «мерседесе», Сюзанна гнала от себя чувство благодарности, которое испытывала к Джебу. «Южный шарм, — думала она. — Даже у Клэри все обаяние временами сходило на нет. Вряд ли Джеба хватит надолго, тем более что его обаяние не совсем натуральное».
Металлическая дверь с треском распахнулась, но Сюзанна даже не шелохнулась. Несколько мужчин вошли в затемненный гараж и направились к своим машинам. Сначала она заметила водителя Джеба, затем и его самого, прощающегося с последним фанатом.
Шофер открыл заднюю дверцу автомобиля, Джеб скользнул на заднее сиденье, сел рядом с Сюзанной, и машина из практически пустого гаража выехала на улицу.
— Смотрите! — сказал Джеб. — Зимняя сказка.
Его мужской запах вызвал у Сюзанны бурю чувств. Ничего подобного она раньше не испытывала, и нельзя сказать, чтобы это ей не нравилось. Сюзанна украдкой приложила руку к левой стороне груди — жест, к которому она всегда прибегала, когда чувствовала опасность или не была уверена в себе.
— Разве это не чудо? — спросил Джеб. Сначала Сюзанна с испугом решила, что речь идет о ее груди. Затем, поняв, в чем дело, опустила руку и посмотрела в окно. Перед ее взором расстилался девственный снежный ковер, не тронутый ни покрышками автомобилей, ни ногами пешеходов. Взглянув вверх на густые хлопья, Сюзанна внезапно почувствовала головокружение, как будто сама падала с неба вместе со снегом.
— Я вижу снег только тогда, когда уезжаю в горы из Сан-Франциско. И еще тогда, когда зимой приезжаю в Гринвич.
— Вы не ездите домой на Рождество?
Сюзанна покачала головой, вспомнив стоящую в фойе огромную елку, украшенную белыми огнями и золотистыми шарами, внутрь которых прятали замечательные подарки. Ритуал открывания шаров, затем, рождественским утром, ритуальный кофе с пирожными. И все-таки она никогда не считала Гринвич своим домом, каким, возможно, для Джеба и Клэри была Эльвира.
— После того как мои родители разошлись и отец женился на Клэри, я почувствовала себя… лишней. Они казались такими счастливыми, так были заняты друг другом. Я решила, что мне пора стать взрослой, и осталась в Калифорнии.
— Но если вы с Клэри были такими друзьями…
— Прошлым декабрем они приезжали в Канкун.
Ну вот, наконец-то. Сюзанна почувствовала, как мышцы ее постепенно расслабляются и успокаивается сердце. Физическое присутствие Джеба она еще может выдержать, но его эмоциональность… Взять хотя бы тот поцелуй на сцене. Сюзанна была рада, что сидит от него в некотором отдалении. Впервые за все время пребывания в лимузине она чувствовала, что напряженность между ними спала.
Сюзанна слабо улыбнулась:
— Что сегодня случилось с вашими волосами?
— С волосами?
— Исчез ваш хвостик, — сказала она. — Я видела его сегодня в программе новостей. А вечером его уже не было.
— Ах, вот оно что! — Он скривился. — Просто компания звукозаписи и продюсер сначала думали, что мой альбом будет тяготеть к року, но, когда все было готово, оказалось, что только две части можно отнести к кантри-року. Все остальное — в чистом виде кантри или близко к нему. Вот в чем тут дело. — Он откинул голову на спинку сиденья. — Это был старый концертный клип. С тех пор я немного укоротил волосы. Я, то есть мы все, еще ищем мой сценический образ. Я считаю, что он должен быть более классическим, более традиционным. — Он подавил зевок.
