— Ну, это уже кое-что.
— Что?
— Что, по крайней мере, тебе хоть что-то во мне нравится.
— Я никогда не говорила, что мне все не нравится.
Джеб сжал ее плечо.
— Но ты и не говорила, что хоть что-то нравится, — вырвался у него смешок. — Когда, мисс Сюзанна, вы смотрите на человека, который вам довольно безразличен, то этот взгляд может опалить ему кожу.
— Ты хочешь сказать, что я…
— Высокомерная? — Он снова засмеялся. — Да нет. С чего бы мне так думать? Конечно, наверняка есть такие, кто может видеть тебя насквозь. — Он ущипнул ее за нос и поцеловал.
— Что видеть?
Он покачал головой:
— Лучшие свои изречения я оставляю для песен.
— Джеб Стюарт Коуди!
Он обнял ее крепче:
— Так делала моя мама, когда я плохо себя вел. Она стояла на веранде, сложив руки на груди, и ничего не говорила. Я сразу начинал плакать.
— Ты часто плохо себя вел?
Он усмехнулся:
— При первом удобном случае.
— А мать тебя шлепала?
— Она — нет. — Джеб запустил руку под покрывало и провел ею по ягодицам Сюзанны. Его голос внезапно смягчился, как это бывало, когда он пел сексуальную балладу. — А вот я могу и отшлепать. — Его рука замерла на ее упругой, округлой ягодице. — Сделали вы сегодня что-нибудь такое, что заслуживает шлепка, мисс Сюзанна?
Она покраснела.
— Почему ты так меня называешь?
— Потому что на моей родине к порядочным женщинам обращаются именно так. Мисс Бриз. Мисс Клэри. — Прежде чем Джеб успел назвать еще одно имя, его рука вновь прошлась по спине Сюзанны. — Вы сделали что-нибудь плохое?
Желание вспыхнуло в ней с прежней силой. Чувствуя, что задыхается, Сюзанна уткнулась носом в плечо Джеба и покачала головой.
— Подумай хорошенько. Что-нибудь такое, о чем ты жалеешь? — Дыхание Джеба тоже было неровным, но говорил он неуверенно, как будто ожидал, что Сюзанна скажет, что она раскаивается, что осталась и занимается любовью с таким человеком, как он.
— Нет! — наконец сказала Сюзанна.
— Ладно.
Джеб опустил голову и уткнулся носом в ее шею. Горячие поцелуи тут же ожерельем легли на ее грудь. Как быстро, подумала Сюзанна. Стоило ему только раз ее коснуться, и она уже снова его хочет. Как будто ничего и не было.
— Коуди! — робко прошептала она и провела пальцем по шраму на его губе. — Откуда это у тебя?
— После драки. — Он наклонил голову и вновь, как будто это стало его привычкой, принялся целовать ее груди. Поцеловав сначала одну, затем другую, он вдруг замер: — Что это?
Восходящее солнце озаряло ее левую грудь. В темноте ночи он не мог этого видеть; Сюзанна заерзала, но Джеб держал ее крепко.
— Татуировка, — покраснев, признала она. Улыбаясь, он склонил голову, чтобы рассмотреть татуировку получше.
— Это сердце?
— Маленькое.
— Не думал, что в Сан-Франциско есть такое.
— Это не то, что ты думаешь.
Джеб ревниво посмотрел на нее.
— Это было в колледже, — пробормотала Сюзанна. — Однажды вечером мы с Клэри выпили пива, и она уговорила меня пойти первой. После того как мне все сделали, у нее сдали нервы. — Сюзанна не смотрела на Джеба. — Клэри сначала уговорила меня, а потом смеялась над моим возмущением. Тогда я только что рассталась с одним парнем — моим первым серьезным увлечением, или по крайней мере, мне так казалось. — Она помолчала. — Наверно, была и еще одна причина, — сказала Сюзанна, стараясь, чтобы ее слова звучали непринужденно, хотя воспоминания по-прежнему жгли душу. — У меня тогда была лошадь. Я надеялась выступать на Олимпиаде, но лошадь неудачно взяла барьер, сломала ногу, и отцу пришлось от нее избавиться. — Она снова помолчала. — Они с матерью говорили, что купят мне другую лошадь, гораздо лучше. — Она пожала плечами. — Другая была мне не нужна. А ту звали Страстное Сердечко. Так что сердечко отчасти посвящалось ей.
Джеб опустил голову еще ниже, и Сюзанна почувствовала, что его губы прижались как раз к маленькому красному сердечку.
— О, мисс Сюзанна! Вы снова положили меня на обе лопатки. — Он погладил сердечко языком. — Мне это очень понравилось.
Подтянувшись повыше, он приподнял пальцем ее подбородок и поцеловал в губы.
«Я тоже не буду спать, — решила Сюзанна, теснее прижимаясь под лоскутным одеялом к Джебу. — Вернувшись в Сан-Франциско, я смогу проспать хоть всю жизнь. А пока…»
А пока Джеб Стюарт Коуди смотрел ей в глаза и улыбался лукавой улыбкой, вызывавшей у Сюзанны желание поиграть вместе с ним. До сих пор она никогда не лежала в постели со знаменитостью. Да еще с таким нежным мужчиной. И, чувствуя его желание, Сюзанна приподнялась, чтобы снова встретить Коуди — пока она в состоянии это сделать.
— Я знаю еще одну вещь, которая тебе понравится, — прошептал он ей на ухо.
— Может, займемся чем-нибудь действительно интересным? — спросил Джеб.
Он стоял у окна гостиной, глядя на белевший внизу Манхэттен. Пейзаж действовал на него успокаивающе. Центральный парк сегодня напоминал ему занесенные снегом холмы возле родительского дома. На улице не было видно ни автомобилей, ни пешеходов.
Метель бушевала всю ночь. Наступила суббота, но аэропорты были по-прежнему закрыты, и Сюзанна, одетая в тенниску с надписью «Кентукки», по-прежнему была с Джебом. «Возможно, это даже чересчур», — подумал Джеб, но все же улыбнулся, глядя, как груди потомственной аристократки мисс Сюзанны Уиттейкер выпирают из майки, на которой корявыми буквами написано: «Ты действительно из Кентукки, если…»
— Например? — спросила она.
Джеб и сам этого не знал. Правда, его любимая поговорка гласила, что встречаться с девушками лучше всего на семейных торжествах. Он был рад, что встретил Сюзанну, но, возможно, он пошлет ее куда подальше, как обычно поступал со случайно встреченными женщинами.
— Например, поиграем в снежки, на что ты ночью не согласилась, — услышал он собственные слова. — Или еще что-нибудь вроде этого.
Она засмеялась — чистым, музыкальным смехом, который ему до сих пор не доводилось слышать. «Сюзанна Уиттейкер имеет право чаще так смеяться», — подумал Джеб. Правда, сейчас он не мог бы сказать точно, почему это так. Вероятно, основанием послужили те отрывочные сведения о ее богатом семействе, которые дошли до него.
— Я никогда не играла в снежки, — призналась Сюзанна. — У меня нет братьев и сестер. Дом Дрейка — моего отца — отгорожен от всего мира каменными стенами. А ни отца, ни мать нельзя назвать любителями спорта.
Джеб отвернулся от окна.
— Наверно, их нельзя назвать и очень веселыми людьми. — Он нахмурился. — Но, судя по тому
