Сотворение мира

 Какую моду завели: в графин воды наливать. (Отставил от себя воду.)

Глаголин. Что с тобой происходит, душа милая?

Гололоб. Душа из рамки вышла. Но недолго буду… Сердце стало хрупкое, сигналит… Слышишь… тик-тик… Позывные дает. Да. (Вздохнул.)

Колоколов поднимается с бумагой в руках.

Глаголин. Гуляй… но только ты… а впрочем, гуляй. Ми-кола.

Гололоб. Не беспокойся, товарищ Глаголин, за мою этику. Этой этики теперь набрался, сам ее могу преподавать. Не в этом дело. (Поет.) У каждого своя натура. Хожу и чувствую — хочу гулять. И делаю я остановку на своем жизненном билете: загулял… Потом опять сажусь на поезд и продолжаю ехать вперед. Вот какая у меня выработалась этика.

Колоколов. Это не этика, а целая философия.

Глаголин. Интересно, Гололоб, что же ты на будущее думаешь?

Гололоб. На будущее… Мне думать много не приходится. Моя Марусенька на село ехать не хочет — там наши девочки пропали. (Вдруг.) Поеду в партизанский штаб, пускай меня на «Дугласе» забрасывают дальше перед фронтом! Я только тем довольный, что моя особа, фигура моя, на ходу. Глаголин. А вот кончим воевать… куда тебя забрасывать?

Гололоб (смешался). Когда кончим? Да, я понимаю — скоро… Що ты хочешь мне сказать?

Глаголин. А вот что, товарищ командир: переключай свою особу на мирный путь. Андрей, документ у вас? Короче говоря, я председатель, а ты мой заместитель. Договорились?

Гололоб. Що договорились?

Глаголин. Записано… записано!

Гололоб (оторопел. Искренне, со смешанными чувствами). Постой записывать… Ото ж махнули!! Нет, вы как? Серьезно?

Колоколов. Ты сам сообрази, как тебя возвысила война!

Гололоб (юмор, ирония, удовольствие). Да. Возвысился. (Вдруг иной тон.) А що вы думаете — да! От трактора ушел, механик, больше ничего. Я на войну не плачусь. Она меня два раза в землю загоняла, а я опять наверх выскакивал. Везучий у меня характер. (Читает поданную Колоколовым бумагу. Пауза.) А що, хлопцы, это правильное решение. Понимаете ли, какое дело, — я знаю, пользу принести могу… Бывает это с человеком — могу, и больше ничего.

Глаголин. Стой, Гололоб! Садись! Слушай, нам с тобою сейчас надо разрешить важнейшую проблему.

Гололоб (выпил воды). Что ты говоришь? Проблему?

Глаголин (показывая электрическую лампочку). Вот! Понимаешь?

Гололоб. Понимаю, лампочка… обыкновенно… волоски целые…

Глаголин. Но не горит.

Гололоб (хитрость). Вот удивительно! А почему?

Глаголин. Наша проблема — электроэнергия. Ты меня понимаешь?

Гололоб (обиделся). За кого ж ты меня принимаешь, Георгий Львович! У меня только разговор простой, но я же техник по своему образованию.

Глаголин (ищет слов). Ты человек широкий, по натуре смелый… Ах, если б ты мне помог!

Гололоб. Слушай, хозяин, ты только меня не агитируй, я сам умею агитировать. Скажи мне прямо, чего тебе надо?

Колоколов. Людей.

Глаголин. Хороших, настоящих людей.

Гололоб. Настоящих и хороших? Сколько?

Глаголин. Пятьсот душ.

Гололоб. Пятьсот? Так! Надолго?

Глаголин. На три дня.

Гололоб. Проблема! (Помочил лоб водой.)

Глаголин. Может быть, помочь выступить, сказать?

Гололоб. Що? Ты думаешь, я буду их агитировать? Ты с кем имеешь дело? Ты же имеешь дело с прославленным народом, это же всё мои люди… а я у них еще своего авторитета не потерял. Пятьсот? На три дня?

Колоколов. На три, четыре, на пять дней.

Гололоб. Обрадовался… на год… Я сам приму решение! Не такие, кажется, проблемы проходили…

Глаголин (интимно Гололобу, Колоколову). Ах, друзья, друзья, у каждого человека бывает день его зенита, вершины! Может быть, этот день и есть мой зенит…

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Вековой лес. Просека. Дорога. Здесь на поляне расположен центр управления работами в лесу на воскреснике. Лежат топоры, пилы, имущество, к деревьям приставлены знамена, духовой оркестр оставил свои инструменты, наскоро устроен стол. Где-то в глубине леса идет работа множества людей. По временам слышится гул падающих деревьев. Далекие голоса людей.

Маруся одна. Она устало сидит, дремлет.

Маруся (засыпает, качнулась). Сон какой-то был… Ну и работы мы себе задали!

Появляется Надежда Алексеевна. Осматривается. Она с дороги.

Надежда Алексеевна (Марусе). Скажите, что здесь делается?

Маруся. Такое делается, що я не знаю… Лес рубим… воскресник.

Надежда Алексеевна. Странное какое слово — «воскресник»… воскресенье… «Мы вышли на воскресник».

Маруся пристально смотрит на нее.

Вам непонятно, что я говорю. Так бывает с человеком, когда он долго находился в отлучке.

Маруся. Вижу, понимаю. (Быстро поднялась.) Вы супруга товарища Глаголина?