– Гы никого не боится, – сказал он, оглядываясь. – Если Я не скажет, Гы убьет Я, и дело с концом.
– Гы не имеет мозгов, – прошептал раненый Тур. – Если Гы убьет Я, Я уйдет к верхним людям и уже никогда не вернется, чтобы учить хапов.
– Молчи! – голос Гы как обвал. – Разговорчивая падаль! – Вождь метнул в Тура дубину.
– Все, – прошептал Витька. И вдруг бросился на вождя в комариной отваге: – Фашист ты паршивый! – и укусил его за ногу.
– Гы убил своего лучшего воина. Гы действительно не имеет мозгов, – сказал кто-то насмешливо.
В проходе стоял вождь хупов Крам. Из-за его спины выглядывал Тых. Крам огромный, как Гы. Клыками увешанный. Крам не в львиной, а в тигровой шкуре.
Он подошел к Витьке, уважительно поклонился.
– У хупов отличные мягкие шкуры. У хупов есть зубы волка, медведя и леопарда. Я сделает из этих зубов ожерелье. Я будет помогать вождю. Я станет получать лучшую долю охоты. – Он взял из рук Тыха шелковистую красную шкуру, накинул на Витьку и сцепил ее лапами, чтобы она не спадала. – Я будет кушать самое нежное мясо. Спать на ароматных травах.
Гы опомнился, взревел.
– Хапы получат огонь!
Вождь хупов Крам ловко отбил его дубину своей и опять улыбнулся Витьке.
– Надеюсь, Я видит, кто его друг?
– Крам говорит, как лиса. Все лисы трусы – все хупы трусы.
Палицы двух вождей скрестились с чудовищным треском.
– Пусть Глум приведет хапов!
– Пускай Тых приведет хупов!
Тых и Глум со всех ног бросились исполнять приказания вождей.
Вожди дрались. Их дубины сталкивались, как бревна, попавшие в водопад. Витька на них засмотрелся. На какое-то мгновение ему казалось, что он сидит в зале кинематографа, что рев и грохот низвергаются на него с экрана.
– Давай, давай! – закричал он. – Тресни его по кумполу!
И никто не видал, что Анука уже давно ползает на четвереньках в дальнем углу пещеры. Она поднимала камни и каменные осколки, и куски сталактитов.
– Анука видела, Я бросил камни сюда. Анука не знает, какие… – Среди осколков она нашла наконечник. – Может быть, про этот камень говорил Тур. Наконечник его копья. – Анука понюхала кремень, даже лизнула. – Холодный. – Попробовала откусить и, видимо, причинив себе боль, с силой ударила кремнем по лежащему у ее колен камню. Брызнули искры. Анука ойкнула. Потом опасливо подняла камень. – Тоже холодный… Почему из него вышли искры? – Она еще раз ударила по нему кремнем и закричала: – Анука нашла камни, которые выбросил Я! Люди научатся добыть огонь. Люди станут есть мясо с огня.
Дерущиеся остановились. Анука подняла камни, ударила ими друг о друга. Искры стрельнули ей в черные волосы.
– Люди научатся обжигать горшки!
И тотчас оба вождя бросились к девочке. Они опрокинули ее навзничь, навалились. Сквозь рычание послышался ее придушенный крик.
Витька бил вождей по плечам и по спинам, колотил их ногами, за волосы тянул, кусал и бодался. От вождей валил пар. Пахло серой, словно от паровозов. Витька кричал:
– Что вы делаете? Таких камней сколько угодно! Отпустите ее. Я найду вам другие камни. Остановитесь же, дураки-и!
Из груды шкур и горячих железных мускулов еще раз послышался затухающий крик Ануки.
Вожди отскочили друг от друга. В руке у каждого было по камню.
Анука лежала недвижная и прекрасная.
У Витьки засосало под ложечкой.
– Что вы наделали? Звери! Она же хотела, как лучше. Она ведь хотела для всех…
У входа в пещеру послышались голоса. Гы засмеялся, пошлепал себя по надутому великанскому животу.
– Хапы пришли.
Голоса стали громче.
– Хупы пришли. – Крам засмеялся тоже, ударил кулаком в свою великанскую жирноватую грудь.
– Хапы будут владеть саванной!
– Хупы будут владеть саванной!
Вожди больше не обращали внимания на Витьку, словно его и не существовало вовсе. И Витька снова почувствовал себя муравьем на асфальте.
Спеша и толкаясь, вожди побежали из пещеры наружу. Голоса возле пещеры как бы распались на два отдельных свирепых крика, это сошлись врукопашную две враждебных орды.
