«Их бы из пожарного брандспойта», – подумал Витька. Он осторожно подошел к Ануке. Он еще на что-то надеялся и бормотал:
– Ну, Анука же. Ну, вставай. Чего ты умерла-то…
Он взял ее руки. Руки были теплыми, но Витька знал, что Ануки уже нет. Что все это нелепый кошмар, что он сейчас проснется и тогда исчезнет, уйдет из сердца ощущение вины. Витька укусил себя за руку.
– А-а-а-а-а-а-а-а! – протяжный крик раздвинул своды пещеры. Каменные сосульки подхватили его на высокой ноте.
Витька вскочил. Хромая, вбежал молодой парень – Глум. За ним с топором гнался Тых. Увидев распростертую на земле Ануку, Глум словно споткнулся. Остановился незащищенный. Встал на колени.
– Глум, берегись! – крикнул Витька. Но Глум не слышал его. Он гладил Анукины волосы. Он пытался чутким звериным ухом уловить ее дыхание.
Витькин крик услышал Тых – отшвырнул топор.
– Для воина радость убить врага… Но что-то случилось у Тыха в груди. Тых убивать не хочет…
Глум медленно поднялся с колен.
– Анука умерла, – сказал он с тоскливым недоумением. – Кому же Глум станет приносить ягоды и цветы саванны? – Его глаза остановились на Витьке. Витька весь сжался.
– Я убил Ануку, – сказал Глум.
– Ты что? – Витька попятился. – Зачем мне? Ее ваши убили, эти… гориллы.
– Я хочет взять Ануку с собой к верхним людям, – сказал Тых.
– А-а-а-а-ааа! – закричал Глум голосом одинокого дерева. – Глум без Ануки не может! Глум убьет Я. – Он схватил топор, лежащий возле Тыха. Замахнулся. И Витька понял, что это конец.
– Каугли маугли турка ла му…
Резко и сразу хлынула тьма. Она затопила пещеру. Она сверкала вихревыми огнями, и огни уносились куда-то вдаль. Глохли звуки. Только свист простой и естественный, словно ветер в печной трубе.
АНЕТТА
Огненные спирали охватывали Витьку со всех сторон. Когда они подходили близко, Витька втягивал голову в плечи и тем самым избегал опасных касаний.
Тьма поредела, стала зеленой и полупрозрачной. Тонкий свистящий луч рассек ее, и обнаружилась ясная сердцевина дня, с запахом пыли, травы и деревьев. С кудахтаньем кур, ржанием лошадей и острым клацанием боевой стали.
Витьку мягко тряхнуло. Накренило и выпрямило. По его позвоночнику прошла дрожь от толчка. Он увидел себя сидящим на широкой дубовой полке между кастрюль, котлов, а также медных начищенных сковородок.
Внизу дрались трое в широкополых шляпах с перьями, в ботфортах из бычьей кожи и в кружевах.
Сверкали шпаги, позванивали. Один в черном и один в зеленом наскакивали на одного в красном. А он смеялся.
– Ха-ха, – говорил, – ха-ха-ха! Англичанин и кардиналист – какой трогательный союз. Можно подумать, что герцог Ришелье не ведет сейчас войну с Англией. Право же, пустой желудок объединяет души лучше, чем Иисус Христос.
Те двое тоже что-то говорили и наскакивали, как петухи. А этот в красном, посмеиваясь и почесываясь от удовольствия, гонял их по всей комнате.
Все здесь стало Витьке понятно вмиг. Ни тебе дубин, ни каменных топоров – изящное стальное оружие и бесстрашное благородное сердце. Почесал Витька голову перепачканной доисторическим углем пятерней и улыбнулся во весь рот.
Драка разворачивалась стремительно. Красный загнал черного и зеленого в угол. Выбил у них шпаги из рун:
– Я вас проткну, как каплунов, одним ударом! – Он отступил немного, чтобы сделать свой смертельный выпад, но вдруг по ногам ему ударила тяжелая деревянная швабра. Красный упал.
– Ура! – закричали зеленый и черный. Подхватили шпаги и заспорили, кому из них выпала честь покончить с врагом. При этом они отталкивали друг друга локтями и обзывались:
– Вы, сударь, нахал.
– Ноу, вы есть, сударь, нахал.
Витька схватил медную сковороду, и так как зеленый оказался под самой полкой, то именно его Витька и грохнул по голове.
Медь загудела.
Зеленый вытаращил затуманенные болью глаза, зачем-то вложил шпагу в ножны и рухнул.
«Кто же тут кто?» – подумал Витька, но тотчас все прояснилось.
Красный уже стоял на ногах и кричал:
– Меня, королевского мушкетера, шваброй! Кто посмел?!
Черный отступил к окну.
Мушкетер догнал его, завалил на подоконник и вытянул по тому самому месту, которое, как ни странно,
