– Плечо… – прохрипел он, и девушка встрепенулась, проверила повязку.
– Мы закрыли рану, чем смогли. Протерли снегом, потом наложили повязку. Очень больно, да? Не говори ничего. Тебе нужно много спать. Только вот еды у нас совсем не осталось…
Он требовательно охватил ее пальцы, потянул на себя, и, не удержав равновесие, девушка упала ему на грудь. Пальцы запутались в ее волосах.
– Всегда любил рыжих, – хрипло сказал он.
Глава 7
Сотник
– Когда эта говняная личинка уже разовьется с горошину и ее станет видать, ничего нельзя сделать! – говоривший почти кричал. – Только отрезать руку!
– Успокойся, Удо, – укоризненно произнес Юэ, стряхивая с рукава мундира невидимую пылинку. – Где ты наслушался этих баек?
– Мой брат прошел Первую Южную, – вытаращив глаза, тараторил Удо. – Он там энтого насмотрелся! Половина, говорит, не от бьетов, а от энтого говна померли.
– Вы слишком снисходительны к нему, мой господин, – покачал головой Охай, командир десятки, – его стоит пару раз вытянуть палкой за длинный язык, чтобы не пугал остальных своим трепом.
– Я его вытяну не пару, а сто раз, – пообещал Юэ, – если то, что он говорит, окажется трусливым враньем.
Негромко так сказал, спокойно. Но болтун замолк. Хотя бы на время. Юэ мысленно вздохнул – скорее всего примется за свое, как только он отвернется.
Война оказалась вовсе не такой, как он ожидал. Он еще не участвовал ни в одном бою, но зато совершал бесконечные, малопонятные маневры и получил кучу противоречивых указаний от разных лиц. Не говоря уже о том, что дорога через всю Империю к местам боев оказалась отвратительной – стояла поздняя осень, дороги развезло, люди и животные увязали в холодной жидкой грязи. После того как он получил назначение и смог выехать, Юэ догнал свою сотню уже на половине пути. Встреча оказалась незабываемой: они попытались его ограбить, а Юэ чуть не зарубил своего заместителя – табэя Яо. Месяц наполнился и угас, прежде чем они смогли как-то изгладить из памяти столь постыдный инцидент. Юэ изо всех сил старался оправдать вверенных ему людей отсутствием какого бы то ни было довольствия – обоз с провиантом скорее всего даже не выехал из столицы. А на него свалилась умопомрачительная обязанность кормить, размещать на ночлег и заставлять двигаться в нужном направлении сто вооруженных, раздраженных и разочарованных людей, удерживая их от разбоя. Две трети солдат были старше него.
Через три дня Юэ обнаружил, что умеет убедительно лгать. А лгать приходилось всем и постоянно. Своим солдатам, изобретая какие-то мифические депеши о скором приближении обоза. Землевладельцам – о том, что составленные им каллиграфическим почерком расписки следует предъявить убэю уезда, который немедленно возместит весь ущерб от постоя проходящих мимо войск. Крестьянам – что землевладельцы не взимут с них подать с потоптанных посевов и объеденных скотиной лугов. И наконец просто самому себе – о том, что все это в конечном счете оправданно.
Кроме этого, Юэ в первый раз в жизни обнаружил на себе вшей после ночевки в каком-то крестьянском хлеву.
Тем не менее они каким-то чудом умудрялись продвигаться вперед. Дороги пока еще были относительно хороши – путь пролегал по Желтой Равнине, оживленному перекрестку южных торговых путей. Мимо тянулись заболоченные поля с тучами насекомых, перемежавшиеся пологими холмами, на которых лепились сотами глинобитные домики. Порой он отправлял на вылазку самых совестливых – ограбить чей-нибудь огород. Улов, как правило, оказывался жалким: немного старой моркови, лука и репы. Как-то Охай, страшно вращая глазами, зарубил мечом ткнувшуюся под ноги курицу – зрелище было таким, что вся колонна остановилась, не в силах двигаться от хохота. Но в целом Юэ чувствовал, что, по мере того, как его отряд затягивает пояса, его политика становится все более опасной. Вечерами, изучая карту и безбожно привирая насчет расстояния до цели, Юэ ловил себя на мысли, что почти готов сдаться: разве он, в конце концов, несет ответственность за вынужденное мародерство?
К его облегчению, поселения кончились. Дорога почти совсем исчезла, по обеим сторонам вырос лес. Люди повеселели, обрадованные самой возможностью охоты. Юэ тоже повеселел – пусть леса и принадлежали Солнцу Срединной, но и войска принадлежали ему же. А разве можно наказывать леопарда за то, что он съел оленя в императорском лесу?
И они, следует признать, съели не одного оленя. Даже навялили мяса про запас. Дорога была абсолютно пустынной, и иногда Юэ ловил себя на мысли, что забыл, зачем здесь оказался.
Начинавшаяся зима в этих краях была теплой и знаменовалась обильными дождями. Лес перестал казаться таким уж гостеприимным – от земли поднимался влажный, холодный пар, одежда и утварь постоянно была сырой, запасы еды загнивали. Через десять дней пути лес поредел, и впереди блеснула широкая лента реки. Юэ вздохнул с облегчением: они достигли берегов реки Лусань, служившей естественной границей Империи. За рекой начинались земли бьетов. И значит, где-то здесь они соединятся с основной армией. А пока можно разместиться в долине – ветерок даст избавление от москитов, и есть все шансы рассчитывать на улов.
Бьеты напали ночью, неожиданно. Часовые, выставленные Юэ, были убиты маленькими отравленными стрелами, смазанными ядом, – смерть наступила мгновенно. Потом они отыскали их тела. А тогда Юэ только понял, что на него обрушилась палатка. Выпутавшись, он вскочил на ноги и побежал туда, где, потеряв всякую ориентацию, метались его люди. В свете горящего костра они служили отличными мишенями для отравленных стрел, летевших из темного, безмолвного леса. Юэ бросил на костер ближайшую палатку и весь лагерь погрузился в темноту.
– Отступать к реке, – закричал он, чтобы все услышали. – Поднять щиты! Построиться полукругом!
Услышав приказ, воины сбились в темную массу, выставили щиты и мелкими шагами отошли от леса на безопасное расстояние. Воцарилась напряженная, изматывающая тишина. Вот из леса донесся странный, протяжный звук – то ли закричала птица, то ли это сигнал к атаке… Юэ ждал, слыша неровное дыхание стоящих рядом людей. В темноте он пытался что-то разглядеть, но все было напрасно. Кто-то шепотом ругался, и это безумно раздражало, – наверное, опять этот болтун Удо…
Из леса не доносилось ни звука. Ночь выдалась ясной, и полоса травы и невысокого кустарника между лесом и рекой просматривалась достаточно хорошо. Ему показалось – или со стороны реки что-то плеснуло?
– Прикрыться с реки! – скомандовал он.
И вовремя: на серебристой водной поверхности начали появляться круглые головы и руки с трубками.
– В два ряда! Построиться в два ряда! – кричал Юэ. – Передний ряд – взять по два щита и прикрывать. Плотнее, лисьи дети! Второй ряд – готовьте луки. Целиться в пловцов! Давай лук, болван! Тебя стрелять когда-нибудь учили? – Юэ в ярости вырвал лук у скрючившегося Удо и с налета всадил стрелу в темное пятно на поверхности. Раздался хрип, и голова скрылась под водой. Воодушевленные его примером воины осыпали бьетов градом стрел. Луна светила со стороны реки, так что, под защитой щитов, они могли выбрать мишень и бьеты один за другим исчезали с поверхности.
– Скоро рассветет, – прокричал кто-то рядом. – Уйдут, ублюдки!
– И ладно, – буркнул Юэ. – Нам бы до рассвета протянуть…
Последнее он добавил уже про себя. Нападение прекратилось, потянулось болезненное, ватное ожидание. Темная громада леса жила, дышала, полнилась неясными шорохами и криками каких-то не то животных, не то птиц. От каждого звука Юэ прошибало ознобом. Он поднимал глаза к небу, где круглый желтый диск Луны, казалось, замер на небе. Глаза болели от напряженного всматривания в равнодушную, податливую тьму, руки онемели от долгой неподвижности.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Юэ наконец стал различать серые в утренних сумерках лица товарищей, очертания палаток, лежащие там и сям скрюченные тела. Бьеты напали бесшумно, как лесные духи, и, как лесные духи, растворились в предутренней тишине. Но Юэ все равно продолжало казаться, что за ними из леса продолжают следить злые, холодные глаза.
Наконец совсем рассвело. Отведя отряд на безопасное, просматриваемое со всех сторон место, Юэ отобрал пять воинов и вернулся к месту брошенного лагеря. Потери были еще больше, чем ему показалось
