— Вы имеете в виду, что у вас не было физического контакта? Ни объятий, ни поцелуев? Или вы имеете в виду секс?
— Секс. Или что-то, ведущее к сексу. Мы прикасаемся друг к другу, целуемся… Но потом я начинаю чувствовать… — Мария передернула плечами, словно пыталась сбросить оковы. — Потом у меня начинается приступ паники.
— Он понимает, почему вы его отталкиваете?
— Немного. Мужчине — да любому человеку — нелегко ощущать, что его прикосновение, его близость вызывают отвращение. Я кое-что ему объяснила, и он пообещал больше об этом не говорить. Хотя я и так знала, что он будет молчать. Но он все понимает. И знает, что я хожу к вам… ну, не именно к вам… Он знает, что я обратилась к кому-то со своей проблемой.
— Хорошо. — Минкс снова улыбнулся. — А как насчет снов? Они продолжают возвращаться?
Мария кивнула. Окружавшие ее защитные щиты начали трещать, поза стала чуть свободнее. Рука по-прежнему лежала на колене, но ухоженные ногти начали теребить ткань.
— Все те же? — уточнил Минкс.
— Да.
Доктор Минкс подался вперед:
— Нам нужно туда вернуться. Мне необходимо побывать в вашем сне вместе с вами. Вы ведь это понимаете, верно?
— Снова?
— Да, — кивнул Минкс. — Снова. — Он жестом предложил ей располагаться поудобнее. — Мы вернемся в ваш сон, в котором вы видите напавшего на вас человека. Я начинаю считать, Мария… Один… два… три…
Кристина оставила дверь открытой, заклинив ее пылесосом и лотком с чистящими средствами. Так она обеспечивала себе путь к бегству. Давно забытая тревога восстала от-куда-то из внутренних глубин. Кристина услышала вдруг какой-то ритмичный глухой звук и поняла, что это кровь пульсирует в висках. Наклонившись, она взяла с лотка спрей и крепко сжала в дрожащей руке, как пистолет.
— Герр Хаузер? — крикнула она в глубину коридора, нарушив тишину, и напряглась, прислушиваясь, нет ли каких-либо звуков или движения. Но нет — никаких признаков жизни в квартире. Кристина вздрогнула, когда мимо дома по улице проехала машина. Донесшиеся оттуда грохочущие басы громкой американской танцевальной музыки били в одном ритме с пульсацией у нее в ушах. В квартире же по- прежнему царила тишина.
Кристина с опаской прошла по коридору к гостиной, держа перед собой в одной руке спрей с чистящей жидкостью, а другой хватаясь за книжные полки в коридоре. И при этом невольно отмечала, что на полках скопилась пыль, требующая особого внимания.
Ее тревога чуть улеглась, когда, войдя в яркую гостиную, она не обнаружила там ничего плохого, если не считать того, что герр Хаузер оставил помещение в полном беспорядке: возле кресел на столе стояла бутылка виски и полупустой стакан, а на софе валялись книжки и журналы. Кристина всегда поражалась тому, что человек, озабоченный проблемами окружающей среды в целом, может быть столь неаккуратен в своем доме. Кристина Драйер, старательная уборщица чужих домов, окинула помещение взглядом профессионала, мысленно прикидывая, сколько времени уйдет на уборку. Но Кристина из прошлой жизни орала где-то внутри ее существа, что тут царит смерть. Что запах смерти витает в душном воздухе квартиры.
Она вернулась в холл и замерла возле своего лотка, словно малейшее движение могло помешать ей услышать что-то важное. Вот он, какой-то звук. Из спальни. Стук. Кто-то стучит. Кристина приблизилась к двери ванной.
— Герр Хаузер! — опять позвала она и застыла. Никакого ответа, не считая зловещего стука в спальне. Сжав покрепче баллон с чистящей жидкостью, Кристина толкнула дверь с такой силой, что та ударилась об стенку и тут же захлопнулась обратно перед ее носом. Кристина снова распахнула ее, на сей раз аккуратнее. Спальня была большой и светлой, со стенами цвета слоновой кости и полированным деревянным полом. Окно оказалось чуть приоткрыто, и ветерок качал вертикальные жалюзи, стучавшие по стеклу. Кристина, прежде неосознанно затаившая дыхание, выдохнула, издав полусмешок-полувздох облегчения. Но все же тревога не до конца оставила ее, вынуждая снова вернуться назад.
Коридор в квартире был Г-образной формы. Кристина чуть более уверенно прошла теперь до угла и свернула в направлении второй спальни и ванной комнаты. Едва шагнув за угол, она тут же заметила, что дверь во вторую спальню открыта и льющийся из окон солнечный свет падает на закрытую дверь ванной комнаты. Кристина застыла. Ее окатила волна ужаса.
К дверям ванной было что-то пришпилено. Это оказалось нечто похожее на шкурку животного — какого-то маленького зверька, но Кристина никак не могла сообразить, какого именно. Мех был влажным, спутанным и ярко-рыжим. Неестественно рыжим. Выглядело все так, будто шкуру только что содрали и кровь еще текла по белой поверхности двери.
Кристина осторожно приблизилась к двери. Дыхание ее стало быстрым и прерывистым, она не могла отвести взгляд от кровоточащей шкурки.
Остановившись в полуметре от двери, она продолжала таращиться на мех, пытаясь сообразить, что к чему. Протянула было руку, чтобы потрогать непонятный клочок, но пальцы замерли буквально в паре миллиметров от лоснящихся рыжих волосков.
На осознание того, что увидели глаза, ее разуму потребовалось лишь неуловимое мгновение. И вывод оказался простым. Всего лишь констатация факта. Но именно в этот миг хорошо организованный мирок Кристины разлетелся вдребезги. Нечеловеческий вопль ужаса разнесся по коридору и вылетел в по- прежнему открытую входную дверь. Каким-то образом, в грохоте разрушения ее хрупкого мирка, Кристин Драйер поняла, что это кричит она сама. Запретные воспоминания вдруг обрушились на нее всей своей тяжестью. Из-за одного лишь осознания увиденного.
То, на что она смотрела, было вовсе не мехом…
Мария стояла посреди поля. Все тут было отмечено печатью чрезмерности, как всегда в ее сне. Висящая в небе луна слишком большая и слишком яркая, как огни рампы. Трава ласкала голые ноги, причудливо колыхаясь на неслышном ветерке. Тут не было никаких звуков. Никаких запахов. Восприятие мира упростилось для Марии, ограничившись двумя чувствами: зрением и осязанием. Она посмотрела через поле. Тишину нарушил голос с легким швабским акцентом. Голос, который она слышала в другом месте, он не имел отношения к окружающему ее сейчас миру.
— Где вы теперь, Мария?
— Я здесь. На поле.
— На том же поле, в ту же ночь? — прозвучал бесплотный голос психотерапевта.
— Нет… Не совсем. То есть да… Но тут все иное. Больше. Шире. Будто место то же, но в другом измерении и времени. — Вдали виднелся направляющийся в Гамбург галеон. Его огромные паруса раздувались на слабом ветерке. Казалось, он плывет не по воде, а по траве. — Я вижу корабль. Древний парусный корабль. Он удаляется от меня.
— Что еще?
Повернувшись, Мария посмотрела в другом направлении. На краю поля, словно на краю мира, находилось какое-то строение, небольшое и темное, похожее на развалины замка. В одном из окон горел неприятный холодный свет.
— На месте разрушенного амбара вижу замок. Но я далеко от него. Слишком далеко.
— Вам страшно?
— Нет. Не страшно.
— Что еще вы видите?
Мария повернулась кругом и даже слегка подскочила. Он был тут. Все это время стоял прямо у нее за спиной. Она уже видела этот сон много раз и точно знала, что он там будет, но все же вздрогнула, снова
