Как и большинство командиров, Тарасенков жил на набережной. Два окна его квартиры выходили прямо на Сан. Из этих окон просматривалось почти все Засанье — третья часть Перемышля, занятая гитлеровцами. Справа Засанье упиралось в Винную гору. Еще правее, огибая гору с севера, уходило на Краков ровное шоссе. То и дело, поглаживая лучами света стены домов, мчались вдоль границы на Краков и обратно военные машины.
Из рассказа польского историка Яна Рожанского[4] Капитан Биркляйн — шеф ортскомендагуры в «Дойч-Пшемысль», разместившейся в казармах прежнего 38-го пехотного полка, сидел за рабочим столом своего кабинета. У него было пресквернейшее настроение. Прошло всего два дня, как он вернулся из Тарнова, куда ездил на совещание к начальнику группы армий «Юг» фон Рундштедту. На совещании обсуждался план «Барбаросса». Час назад капитан получил телефонограмму, что по этому же вопросу в Перемышль прибывает группа штабных офицеров с целью на месте уточнить некоторые детали.
Одноэтажный домик по улице Красинского, в котором располагалась служба военной разведки «абвера», был известен немногим офицерам вермахта, собиравшимся здесь по вечерам. Они были в военной форме, но чуть ли не всегда без знаков различия. Бывали здесь и штатские лица. Сохранение тайны места расположения службы абвера обеспечивало стоящее напротив здание гестапо. Его старался обойти стороной каждый житель города. Тут-то и состоялось очередное совещание, касающееся кампании «Барбаросса».
В кабинете с затемненными окнами, за столом, заваленным многочисленными картами и эскизами, сидели пять офицеров. На совещании присутствовали также трое мужчин в гражданской одежде. Один из офицеров (это был майор) докладывал:
— Согласно приказу шефа отдела абвер-II генерала Лахаузена, мы должны перед назначенным часом усилить акции саботажа и диверсий на стороне противника, чтобы окончательно дезорганизовать его. Я имею точные указания, касающиеся Перемышля. Конкретнее — его железнодорожного моста, шоссейного и железнодорожного узлов. В директивах заострено внимание на величайшем значении путей, идущих на Львов и Винницу. Железнодорожный мост в Перемышле непременно должен быть захвачен неповрежденным. Для этого к определенному времени будет подан бронепоезд, который облегчит молниеносный захват моста. Для поддержания выполнения этой операции сформирован батальон диверсионной дивизии «Бранденбург-800», часть которого выступит в форме солдат Красной Армии, Для совместных действий с ним выделяется и другой наш батальон — «Нахтигаль» под командованием старшего лейтенанта Херцнера.
Того, с чем я ознакомил присутствующих господ, вполне достаточно, чтобы понять, какое серьезное значение намечающейся кампании придает генеральный штаб. Наиважнейшей в данный момент задачей абвера-II относительно форпоста Перемышль является постоянное наблюдение за фортификационными строительными работами Советов вдоль реки Сан и постоянная информация обо всех изменениях. Для господ из отдела абвер-III имеются следующие указания: совместно с гестапо, а также с офицерами отделов штабов корпусов, дивизий и полков надо усилить контроль за границей, не допуская перехода на неприятельскую сторону разного рода информаторов из польского подполья.
Ровно в 4 часа утра вспышка орудийного залпа озарила Засанье и склоны Винной горы. Прошелестев в небе, тяжелый немецкий снаряд со страшным грохотом разорвался на советской стороне, вблизи почтамта. Сперва кое-кто подумал: «Быть может, случайность, ошибка?» Далеко за Винной горой у гитлеровцев был артиллерийский полигон. Нередко они на рассвете начинали там стрельбу.
«А быть может, опять взорвались артиллерийские склады?» — подумали другие, мгновенно вспоминая, как совсем недавно, ранней весной, по невыясненной причине стал рваться боезапас в казармах нашей воинской части, расположенной на шоссе из Перемышля в Медыку. Тысячи окон были выбиты в домах Перемышля в то утро.
Но когда спустя минуту снаряды стали рваться в разных районах Старого города, на территории комендатуры и заставы лейтенанта Потарыкина, расположенной в центральной части Перемышля, тревожное, холодное слово «война» вошло в сознание каждого пограничника.
С первых же попаданий загорелись штабы военных частей, казармы, и вскоре зарево пожара поднялось над холмами Перемышля.
В канонаду вплетался нарастающий гул. Клейменные черными крестами гитлеровские самолеты пересекали линию Сана и волнами летели в глубь советской земли.
Тысячи немецких бомб обрущивались с воздуха на орудия, военные склады и места дислокации советских артиллерийских частей, что располагались на восток от Перемышля.
В нараставшем грохоте войны воины всех пограничных застав заняли свои места вдоль Сана.
Самым важным боевым объектом на участке был расположенный в центре города железнодорожный мост, соединявший линию Львов — Краков.
Начальник штаба комендатуры старший лейтенант Бакаев послал в дот, построенный у обочины дороги неподалеку от моста, четырех пограничников.
К мосту была послана группа под командой лейтенанта Нечаева. Ей приказали оседлать мост и не позволить противнику переправляться на советскую сторону. К мосту были брошены также бойцы заставы лейтенанта Потарыкина. Одну из групп пограничников повел начальник клуба погранотряда политрук Евгений Краснов.
С советской стороны города еще не последовало ни одного выстрела. Немецкие наблюдатели докладывали, что гарнизон отступает на юг и восток. В недоумении были генерал Маркс и офицер, уполномоченный по транспортным делам 17-й армии: вопреки информации железнодорожного разведбюро, мост до сих пор не взлетел на воздух, все еще не был использован ни один из обсуждавшихся вариантов по его захвату.
В 6 часов утра от командования корпуса поступила телефонограмма:
«С помощью разведки выяснить обстановку под Перемышлём и в направлении Медыки».
При такой постановке вопроса командир 228-й пехотной дивизии полковник Кюхлер в 7 часов 10 минут утра отдал приказ о нанесении удара по мосту.
Для захвата железнодорожного моста командир 3-го батальона полковник Киссель назначил взвод саперов и часть 12-й пехотной роты. Сформированные в ударную группу, вооруженные автоматами и множеством гранат, солдаты беспрепятственно достигли середины моста. Но когда перешагнули через нанесенную краской белую черту, разделявшую мост на две половины, они тотчас же попали под сокрушительный огонь советских пограничников. Возглавлявший ударную группу фашистский лейтенант рухнул на мост. Остальные захватчики стали искать спасения между металлическими фермами. Через несколько минут ударная группа была ликвидирована.
Среди немногих солдат, которым посчастливилось отступить на прежние позиции, был контуженный ефрейтор. Он отрапортовал, что ему удалось перерезать кабель, который, вероятно, соединял взрывчатку с детонатором, предназначенным для взрыва моста. Эта информация была чистейшей выдумкой: ничто не указывало на то, что мост заминирован.
После этого поражения офицеру по транспортным делам 17-й армии ничего не оставалось, как сообщить в транспортный отдел группы армий «Юг» следующее:
«Железнодорожный мост в Перемышле по-прежнему находится в неповрежденном состоянии. Попытка создания вблизи него предмостных укреплений закончилась неудачей».
Через три минуты после раздавшихся первых выстрелов пограничники заняли свои позиции. Атаку немецких частей принял на себя 92-й пограничный отряд. Вскоре влился в бой и батальон пулеметчиков.
