не место в этом бизнесе. Здесь не требуется ничего, кроме моей внешности, а все остальное, что во мне есть, просто пропадает. Одна только внешность…
— Типаж, — поправила Чарлин.
— Пусть будет типаж. Я-то все время мечтала о другом: я хотела бы выйти замуж или уж, по крайней мере, заработать достаточно денег, чтобы путешествовать и писать.
— Все мечтают.
— Но я действительно стремлюсь ко всему этому, Чарлин! И не нужен мне этот бизнес!
— Киска моя, а чем еще ты можешь заработать? Ну где еще девушка может заработать двадцать, тридцать, сорок тысяч в год, скажи?
— Чарлин, я знаю, все знаю…
— Я знаю тоже! Знаю, что ты все время пишешь книгу.
— Не книгу. Я просто веду дневник. У меня совсем недавно появилась идея, над которой стоит поработать.
— И что же это такое, деточка?
— Книга, Чарлин. Книга о женщинах. Я собрала большой материал, и меня очень волнует эта тема. Я напишу, прежде всего, о красивых женщинах, о возмездии за красоту, о судьбе красивой женщины в обществе, которое ценит одни лишь физические аспекты совершенства. Я хочу показать, как мало шансов красивая женщина имеет на проявление своей человеческой сути, я хочу показать, как эксплуатируется внешность женщины.
— Браво! — прервала ее Чарлин. — Браво! Наконец им скажут всю правду!
— Если бы только у меня были деньги и время. Все так дорого! А теперь возникают новые траты. Я хотела бы целиком отдаться работе именно сейчас, пока я еще не растратила силы на миллион ненужных мелочей.
— У тебя вся жизнь впереди, Кэрри.
— Да знаю я!
— Придет время — и напишешь свою книгу. Написать книгу ты всегда успеешь, а самое ценное, чем ты можешь обеспечить себя, — оно недолговечно. Молодость. Самый ходкий товар, и он у тебя пока есть.
— И куда мне с этим товаром идти? Ты посмотри на этих мужчин, Чарлин, на мужчин, с которыми мы все общаемся! Это же анекдот! Хорошо, возвращаюсь к моей теме: мы общаемся с этим типом мужчин потому, что мы красивы. Им девушка нужна для показухи, ну а сама девушка что при этом испытывает? О ней никто не думает, она получает одни стандартные слова. Мы модели, поэтому нам полагается быть лощеными, светскими, современными, модными. Нам полагается всякому угождать, ко всякому приспосабливаться — у них деньги и власть, а мы прислуживаем, обслуживаем их. Мэдисон-авеню распоряжается: исправить акценты, сегодня выглядеть восемнадцатилетней, завтра смотреться спортивной, в три часа выдать образ бритвы «Жиллетт», в четыре тридцать — образ «Пепси». Вечером приемы, обеды, танцы — все то же самое: улыбаться, поддакивать, быть обворожительной. Начинаешь задумываться: да какого же черта?! Кто же я такая? Живая кукла или все-таки нечто большее? Движимое имущество, ожидающее в приемных распоряжения — приобрести облик «Пепси» или «Пальмолив», или еще чего-то. Мне осточертело быть каждую минуту кем-то новым. Я вот подумала: возможно, девушек привлекает эта работа тем, что открывает перед ними двери в престижные социальные круги. Девушкам поначалу кажется, что они приняты на равных, их расхваливают за телегеничность, за профиль или фас. Но постепенно нарастает ощущение ложности ситуации. Чарлин, поверь мне, это совсем не «зелен виноград»! Я хочу вернуться к нормальной жизни, то, что происходит со мной, со всеми нами сейчас, это не только ненормально — это почти нереально. Как ты думаешь, сколько еще я сумею сохранять равновесие, если мне и дальше придется общаться черт знает с кем, не видя ни привязанности, ни человеческого отношения к себе, не говоря уж о такой вещи, как любовь?
— Лапка, я ничего не говорю, действительно, очень трудно! Единственный выход — уйти в себя, целиком отдаться работе и забыть о личной жизни. В конце концов можно и обойтись!
— Чарлин, но я хочу осмысленной жизни!
— О чем ты?
— Да обо всем! Об эмоциональном насыщении, интеллектуальном удовлетворении, о физическом и духовном равновесии! Я хочу участвовать в эпохе, конструктивно участвовать в жизни, быть тем, чем я способна быть!
Чарлин покачала головой:
— Молодость, молодость! Еще многому научишься.
У Кэрри блестели глаза.
— Хочу настоящей жизни, а не этого стерильного, искусственного существования. Хочу любить. Хочу хорошего мужа, хочу дом, Чарлин, хочу иметь семью. Я озираюсь по сторонам, и я не верю собственным глазам. Я не желаю быть представительницей декоративного пола, не желаю, чтобы отбрасывалось как ненужность все, что во мне есть.
Чарлин со снисходительной улыбкой раскуривала сигарету.
— Ты права насчет новизны, — продолжала Кэрри. — Я видела, что происходит с моделями после пяти-шести лет работы. А я? Сколько я продержусь на нынешнем высоком рейтинге? Пока мне со всех сторон говорят, что я неслыханно красива, неслыханно телегенична, но кто знает, сколько это продлится?
— Кисуля, с твоей внешностью тебя должно хватить еще НИ добрых десять или пятнадцать лет, конечно, при условии, ты будешь следить за собой. А что касается дальнейшего, именно об этом я тебя и предупреждаю…
— Я не хочу столько лет заниматься этой работой! Она хороша только для амбициозных женщин или для подростков, пока им кажется, что все очень интересно!
— Ты хотела бы все бросить и заняться другим делом? Иметь работу с девяти до шести и получать аж сотню в неделю — конечно, если повезет? Давай, но помни — наступит день, когда ты с тоской вспомнишь о нашей жизни, пожалеешь о том, что она прошла, и что возврата к ней уже нет!
— Никогда. Стану маленькой старушкой в шали, буду сидеть у камелька в окружении внуков и говорить себе, что получила от жизни все, что хотела. И даже не вспомню о мишурности и пустоте этих лет.
Чарлин фыркнула:
— Прелестно. Но только такие, как ты, не становятся старенькими дамами в шалях с десятком внуков. Сказать тебе, что бывает с такими, как ты, Кэрри? Они никогда не уходят. Не могут. Ты будешь до последнего цепляться за свою внешность, потому что ты знаешь: тем, что ты есть, тебя делает твоя красота. Люди видят твою красоту, они ждут от тебя красоты и хотят, чтобы ты была красивой. Ты будешь всеми средствами задерживать ее увядание, ты будешь стараться не думать о том, что каждый год на сцену выходят более молодые и красивые!
— Это просто смешно.
— Не очень. Такова судьба тех, кто наделен подлинной красотой. Единственный выход — не быть дурочкой. Долорес все правильно поняла. Добейся настоящей обеспеченности, а остальное само приложится.
— Каким образом?
— Заведешь любовников, все так делают. Вот тебе и весь ответ. Когда у дамочки хороший роман, она не ходит по земле, а парит над ней. Другого способа выжить в этом мире просто не существует. Научись думать о себе, как все другие женщины. Не будь дурочкой, Кэрри. Сейчас у тебя есть шанс — вот и не упускай его!
— Я бы мечтала иметь возможность бросить эту работу! — сказала Кэрри.
— Ерунда, — возразила Чарлин. — Ты уже вложила в этот бизнес очень много денег и времени. Проделала всю подготовительную работу, часами позировала фотографам, чтобы получился альбом, который ты носишь с собой. Ты много сделала для установления связей в обществе. Жалко все это выбросить за окошко! Тебе это окупится, да еще как, увидишь сама, кисуля! И не забудь, Кэрри, сколько сил потратили на тебя мы с Рексом. Мы не можем позволить себе роскошь потерять такую «звезду», как ты!
