— Приступим?
— Давай.
— Ну что, будем ставить текст на ноги? — загадочно вопросил Марти.
Еве это выражение показалось странноватым, учитывая, что большая часть действия должна была иметь место в постели.
Следуя указаниям Марти, Ева забралась на индейское одеяло, и они вместе дважды прошлись по тексту. После этого Марти предложил устроить перекур.
Он закурил сигарету и уставился в потолок, следя за струйками дыма.
— Я тебя начал понимать, — сказал он, не отрывая глаз от потолка. — Ты не просто смазливая мордашка. У тебя тут есть.
Он указал на свое сердце.
Потом он загасил сигарету, сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Еву.
— О, Господи, — вздохнул он. Ева почувствовала себя неловко.
— Почему бы нам еще разок не повторить эту сцену, Марти? — предложила она. — У меня не очень много времени.
— Давай, — согласился он, но каким-то странным тоном. По роли Ева должна была притвориться спящей, а Марти разбудить ее и начать диалог.
Она закрыла глаза, но Марти все не шел, и Ева открыла их снова. Марти стоял посреди комнаты, глядя в пространство.
— Ну так что же ты, Марти? — спросила Ева.
— Дай мне пять минут.
Он уселся на край кровати.
— Пять минут. Мне надо приготовиться.
Посидев в молчании, он вдруг ни с того ни с сего спросил:
— Правильно я понимаю, что у тебя не выходит с сексом?
Ева открыла рот, намереваясь дать ему отпор, но Марти, как будто совершенно не интересуясь ее ответом, встал на ноги и серьезно предложил:
— А что если опять начать с самого начала?
Сцена пошла хорошо, вплоть до поцелуя, который они как-то проскакивали в прошлые разы. Теперь же Марти действительно обнял Еву и прильнул своими толстыми губами к ее рту, да так надолго, что Ева подумала, что он забыл следующую реплику. Она высвободилась и приготовилась напомнить ему.
Марти откинулся на подушку, все еще касаясь губами ее уха.
— Мне кажется, мы уже все отрепетировали, — сказал он негромко. — Я хочу просто побыть минутку рядом с тобой.
Руки у него были сильные и надежные. Он не нахальничал и не навязывался. Он будто старался что-то отыскать в Еве, что-то открыть в ней для себя, давая и ей возможность сделать то же самое в отношении него самого. Еве было спокойно в его объятиях, но не хотелось видеть некрасивое лицо с прыщавой неровной кожей, и она закрыла глаза.
— Нравится тебе? — прошептал он.
— М-м-м?
— Нравится тебе со мной?
— Я…
Губы Марти снова прильнули к ее рту. Ева сначала ответила на поцелуй, но тут же успела подумать, что, наверное, поступает неправильно, целуясь с уродливым таксистом, который говорит с диким нью- йоркским акцентом и живет в трущобном районе.
Ева осторожно высвободилась.
— Не сердись, — сказала она. — Уже очень поздно и мне пора, Марти.
— Я могу подождать!
Марти смотрел на нее дерзким взглядом.
Ева встала, одернула юбку, поправила прическу.
Что она себе думает, валяясь в постели с таким типом, как этот Марти Сакс? Если уж надо с кем-то переспать, почему не выбрать для этой цели человека с деньгами и с влиянием, который будет полезен для ее карьеры, который повысит ее статус, а не понизит его?
Марти начал мерить комнату шагами.
— Ты, может, подумала, что я интересуюсь одним только сексом, — сказал он. — Если так, то ты сильно ошибаешься. Тут самое лучшее, что ты вместе с другим человеком, понимаешь, нет? Ты из тех девок, с которыми хочется час пролежать уже потом, уже после всего, понимаешь, нет? Таких мало, почти совсем нет, но вот ты как раз такая и есть!
Марти закурил и стал выпускать дым плотными кольцами, тихо улетавшими вверх. Его лицо было тоже обращено к потолку.
— Нравишься ты мне, понимаешь? Для меня не в том дело, чтоб тебя трахнуть, нет. Я бы хотел, чтобы это длилось и длилось между нами, понимаешь? Господи, как бы здорово у нас могло выйти, я вот чувствую. Ты разве не чувствуешь сама?
Ева молчала, она чувствовала только смущение и неловкость. Ее больше не удерживали запреты католической церкви, она уже свыклась с мыслью, что католики ведут себя, как все прочие. Вопрос заключался в другом: разве не должна она быть влюблена в мужчину, которому дозволяются интимные ласки? Ева никогда не сможет влюбиться вот в такого Марти — тут нет сомнений. Но тогда почему он так трогает ее, почему с ней Бог знает что, творится, она вся дрожит?
— Что с тобой? — спросил Марти, глядя так, будто способен заглянуть ей в душу.
— Ничего, — ответила Ева с вымученной улыбкой. — Просто, Марти, мне пора идти.
— Ясное дело.
Они вместе спустились к такси, Марти распахнул перед Евой дверцу. Она отчетливо видела его лицо в ярком свете уличного фонаря. Помимо шрамов, оставленных зажившими прыщами, она рассмотрела странного вида красные отметины на коже. Ева молча забралась в машину.
— А как тебе ожоги от сигарет? — спросил Марти.
— Ожоги? От сигарет?
— Ага, — Марти хмыкнул и включил зажигание. — Психованная бабенка.
— Это девушка сделала? Нарочно?
— Ага.
— Господи, зачем?
— Ее это возбуждает.
— Извращенка какая-то?
— А ты ее знаешь. Это Синтия Ласло. Из нашего класса. Можешь понаблюдать за ней: каждый раз как она выступает, ищи у ее партнера ожоги на лице. Говорю тебе, она психованная. Она, видите ли, не в состоянии играть, если не причинит тебе боль. С другой стороны, Синтия и вправду очень талантлива.
— Я этого совершенно не понимаю!
— У каждого человека свои потребности, но все нуждаются в любви. Бывает, что любовь принимает странные формы. Что теперь делать? Синтия так устроена.
Ева вспомнила о Джефри Грипсхолме и извращениях, о которых он ей рассказывал. Неужели мир состоит из одних психов? Или это она дура и ничего не понимает?..
Ева посмотрела на лицо Марти, отраженное в зеркальце. До чего же уродлив! Как она могла отвечать на его поцелуи?
Ева решила, что не будет больше расспрашивать его ни о Синтии, ни о чем другом. Чем меньше конфиденциальности между ними, тем лучше. Не тот человек, с которым ей нужно поддерживать отношения.
Но все же… Ева не могла отрицать того, что ей очень нравились его объятия и его поцелуи тоже. С закрытыми глазами Марти нравился ей!
Такси остановилось у ее дома, и Ева поблагодарила Марти.
— Не за что! — толстые губы Марти сложились в улыбку. — Ты помни вот что: в любую минуту ты
