Шлюпка отошла от причала, когда уже кругом темнело. Ветер усиливался, все круче шли волны. Марченко, напрягая зрение, смотрел по сторонам и, не отпуская руля, командовал:
— Вперед! Вперед!
Матросы налегали на весла, но шлюпка продвигалась медленно. Белопенные валы, набегая, с шумом рушились и обдавали моряков ледяными брызгами. Нелегко было заметить рыбацкую лодку среди вздыбившихся волн.
Марченко мысленно рассуждал: кулазы теперь у границы… Надо торопиться. В курсе шлюпки он был уверен: ветер, а вместе с ним и волны — идут с северо-запада.
— Левые табань! Так держать! — слышался его непривычно сердитый голос.
По напряженным фигурам матросов было видно, каких трудов стоило им повернуть шлюпку, руль которой то и дело оказывался над водой.
— Еще левые табань!
Шлюпка медлительно разворачивается. На ее пути непреодолимой стеной встают волны. Матросы проворно гребут.
— Где же рыбаки? — не выдержав, спросил Щанников и так посмотрел на Маслова, словно Юрий в чем-то был виноват.
Потом послышался сдавленный голос Казакова:
— Эдак и занести может…
— Ты чего, Павел? — Маслов покачал головой, насупился.
— Что за разговоры! — крикнул боцман. — А ну на лечь на весла! — И начал командовать: — И раз!.. И раз!..
Разыгрался шторм. Ураганной силы ветер срывал с волн пенистые гребни и косым дождем бил в лица. У носа шлюпки то и дело взлетали фонтаны, как если бы там рвались снаряды.
«Да, — подумал Виталий, — вот это ветер! Нет, не ветер — ураган!»
С тоской посмотрел он на матросов. Может, пока не поздно, повернуть назад? А как же рыбаки? Струсил, скажут.
— Полный вперед! — скомандовал Виталий.
Тревожились за судьбу своих товарищей и на причале. Каждый старался представить себе, что с ними сейчас там, в море, и питал надежду на благополучный исход.
А море бушевало, вставая сплошной стеной. Если, обычная стена может упасть один раз, то эта все время рушилась, давила, толкала за борт. Шлюпку неистово швыряло. Но это не страшило пограничников. Окровавленными ладонями они, промокшие до нитки, налегали на весла, сильно гребли.
Матрос Скворцов повернул голову, куда неотрывно смотрел боцман.
На гребне волны показался опрокинутый кулаз, за который держался рыбак.
— Есть один! — крикнул Марченко. — Табань весла!
Обрадованный Маслов вскочил.
— Стой! — не своим голосом закричал Виталий. Поборов волнение, он добавил: — Этим не шутят, брат…
Маслов сел.
— Подавай носовой! — последовало распоряжение матросу Скворцову.
Потребовалось немало отваги, самообладания, сноровки, чтобы в нужный момент изловчиться, подхватить обессилевшего рыбака под руки и поднять его в шлюпку.
— Там еще… — бормотал он.
А шлюпку валило с борта на борт. Вот, закручиваясь, закипел гребень волны. В хлопьях пены мелькнули два черных силуэта.
— Кулазы! — воскликнул Казаков, первым заметивший их.
Пока шлюпка металась от одного кулаза к другому, Марченко потерял ориентировку. Он глянул на часы: половина четвертого. Оставалось одно — промерить глубину, чтобы принять решение, куда держать курс. Виталий приказывает матросу Маслову опустить лот.
— Пять метров.
«Значит, где-то поблизости берег», — подумал боцман.
— Весла на воду! — командует он.
Шторм не унимался. С грохотом ударялись волны о борт потяжелевшей шлюпки, и постепенно она наполнялась водой. Воду вычерпывали, но сколько ни старались, ее не убавлялось. Шлюпку и бросало из стороны в сторону как прежде, и валило то на один борт, то на другой. Положение становилось угрожающим. Оставаться в шлюпке — значило бы рисковать жизнью людей.
— На берег! — решил Марченко.
Первыми бросились вплавь Казаков, Щанников, Рылкин и с ними рыбаки. Затем Скворцов, Копылов. В шлюпке остались окоченевший от холода Виталий Марченко и Юрий Маслов.
— Ну, прыгаем? — проговорил старшина, когда Маслов убрал весла.
— Прыгаем! — крикнул Юрий и так оттолкнулся ногами, что борт ушел под воду. Вскоре голова Маслова скрылась в темноте.
Марченко тоже прыгнул. Его тут же накрыло с головой и вынесло далеко вперед. Старшина вдохнул полной грудью и поплыл. Перед ним поминутно вырастали, закручивались белыми гребнями громадные волны. Вдруг Марченко почувствовал, что у него стали неметь ноги и руки. Неровными глухими толчками забилось сердце.
— Маслов! — крикнул он.
— Я тут, тут, боцман.
— Помоги…
Он поднял руку и скрылся в пене прибоя.
Маслов бросился к старшине.
— Боцман!
Волна ушла, и на ее месте показалась фигура старшины. Широкая спина была как-то неестественно согнута. Он еле двигался.
— Что с тобой?
— Помоги. Судорога… — хрипел он.
Маслов навалил его себе на грудь и с силой стал грести. «Старшина перемерз, — думал Юрий, — надо было ему поработать веслами».
— Потерпи… — Маслов еще хотел что-то сказать, но хлебнул воды и закашлялся.
Марченко молчал, тяжело дыша.
— Немного осталось… Так… Ну вот…
Маслов уперся ногами в дно и поволок старшину к берегу.
— Они, — послышался чей-то голос.
Матросы подхватили боцмана, подняли его, понесли. Он что-то проговорил, а потом потерял сознание.
— Да что с тобой? — теребил его Маслов.
Над Марченко наклонились лица.
— Боцман…
— Виталий…
А у того безжизненно распростерлись руки.
— Он мертв! — отчаянно закричал Маслов, упал ничком и зарыдал.
Рядом стонало море.
У ГРАНИЦЫ
