землю навалились сумерки. Поселение, огороженное хлипким частоколом, абсолютно не свойственным степному народу, раскинулось вокруг небольшого озера в форме собачьей головы, в пасти которой и находился шатер Хон-Аглы.
Агон не скрывался. Сын Ветра с хрипом, взрыкиванием и шумными взмахами крыльев, завис над лагерем степняков, ожидая команды хозяина. Чародей с раздражением разглядывал поселение: с последнего раза шатров стало значительно больше, сесть просто некуда. Внизу, обнаружив в небе огромного летающего волка, заголосили, забегали испуганные варвары, но слава Богам, за луки не взялись. Хватило прошлого раза, когда в ответ на пару стрел в воздух – с неба снизошел огненный дождь.
Наконец маг отыскал небольшую полянку, практически у самого частокола, и направил «скакуна» в том направлении.
Генеона, намертво вцепившегося в седло, снимать пришлось при помощи местных жителей. Низкорослый Хон-Аглы лично вышел к гостям, успокоил тех, кто еще не сталкивался с Агоном, и молча, одним взглядом, высказал правителю Мереана все, что думал о таком прибытии. Император чуть улыбнулся и, извиняясь, развел руками.
Степняки бросились врассыпную, будто ожидали после его движения смерча или ледяных взрывов. Дикари, что сказать. Хон-Аглы церемониально сложил морщинистые, но еще сильные руки на груди и чуть поклонился гостю. Дождался, пока Агон ответит столь же любезным приветствием, глянул на потерянного толстяка.
– Мой друг, сомневаюсь, что после такого тяжелого перелета мой боевой товарищ вспомнит какие- нибудь детали вашего этикета, – заметил этот взгляд чародей. Движения дипломата были сродни поступкам смертельно пьяного человека. Его заносило при поворотах головы, взгляд блуждал, а побелевшие губы никак не хотели разжиматься.
– Дети Песка найдут, чем успокоить столь знатного мужа, Свет Запада, – голос у Хон-Аглы был очень низкий, вибрирующий, и умиротворяющий. – Прошу к костру.
Седовласый вождь кочевников без опаски повернулся спиной к Агону, что говорило о безмерном уважении Степного Князя. Если не обращать внимания на темные фигуры охранников поодаль, можно ошибочно подумать, что Хон-Аглы беспечен.
Поселение успокоилось, жизнь в нем выровнялась. Погасли лампадки, притухли костры. На ногах остались лишь часовые у частокола да ночная стража. Мир за хлипкой стеной из бревен загудел звоном цикад, храпом лошадей и далеким плачем шакалов. Чародей брел по тропке меж шатров, сопровождаемый запахом навоза и благовоний, преследуемый тихими звуками ночного быта кочевников. Сонной возней за тонкими стенками шатров, тихим скрипом песка под ногами.
Воины Лихих Степей жили набегами на земли соседей, и Мереан никогда не был исключением. Лишь в последние годы они охладели к западным границам. Во многом благодаря Агону и Хон-Аглы.
– Доброму гостю – хороший сон, – седой вождь Братства Песка остановился перед входом в свой шатер. На звук его голоса изнутри скользнуло две фигуры. Чародей с улыбкой проследил как женщины, чьих соблазнительных фигур не могли скрыть свободные одежды, увлекают пожилого дипломата внутрь.
– Друг твой отдохнет, Свет Запада, но будь к нему мягче. Зверь твой внушает ужас даже тем, кто улыбался демонам Подземных.
Хон-Аглы присел у костра. Агон краем глаза отметил, что охранники Степного Князя службу несли исправно, но и тени не покидали.
– Хорошо говоришь, друг мой. Всегда приятно послушать твои мудрые речи.
– Мудрость не в словах, – одними глазами улыбнулся кочевник. – Мудрость здесь, – он коснулся сердца тыльной стороной ладони.
– Все ли хорошо у тебя?
Хон-Аглы поднял руку вверх и резко ею крутанул. Тотчас откуда-то раздался тихий лязг, и к костру поспешил молодой парень с котлом. Приладив над огнем треногу, он метнулся в темноту, чтобы спустя пару мгновений вновь появиться, но уже с охапкой дров. Все это время Степной Князь молча буравил огонь взглядом.
– Молодость не ведает управы, Свет Запада. Молодости сложны законы Круга Песка, – проговорил, наконец, Хон-Аглы. Чародей хмыкнул и протянул к костру руки. Дрова в степях большая редкость и признак богатства. Прочие довольствуются огнем на сушеном навозе.
– Никто не ведает управы, – Агон понял, что имеет в виду бывший кочевник. Законы Круга подразумевают под собой единство и порядок, возможность выступать одной силой в будущем. Это было необходимо Мереану, собиравшемуся стравить Лихие Степи с восточными соседями. Молодым же вольная воля значительно важнее, чем какое-то придуманное стариками «братство».
Обмениваясь загадочными, многозначительными короткими фразами Степной Князь и Император Мереана дождались, пока молодой поваренок не сварит ароматный бульон, отпотчевали и направились в шатер, где сладким сном наслаждался ублаженный Генеон. На самом пороге Хон-Аглы неожиданно повернул лицо к Агону и чуть слышно произнес:
– В наших делах, Свет Запада, нельзя упустить тот момент, когда пора менять не коня, а табун.
Чародей не удержался от улыбки. Наверное, все лидеры или вожди похожи.
Так хорошо волшебник не спал уже давно. Снились ему времена, когда об убийстве Усмия он и не помышлял, когда Лемилла ждала его из походов, а Склой постоянно, если напивался, отсыпался в сундуке с зимними вещами Агона. Удивительно, но владыка Империи проснулся в отличном расположении духа. Хорошее ведь время было. Какая, все-таки ритуальная фраза: «Хорошее было время». Можно расстроиться, мол, что было – не вернешь. Можно погрустить, что было хорошее, а теперь нет. А можно порадоваться – ведь было! Каждому свой выбор.
Генеон перед вылетом выглядел еще более жалко, чем за день до этого. Глаза дипломата то и дело закатывались, словно политик собирался потерять сознание, руки тряслись, и Агон чувствовал, что скоро толстяк взмолится о пощаде. Чародей не дал ему такого шанса, он даже отказался от завтрака, учтиво предложенного Хон-Аглы. Над степью поднималось ноябрьское солнце.
У Скары чародей оказался незадолго до заката. Еще на подлете он предупредил командующего осаждающей армии о том, чтобы ему приготовили все для ночлега. В очередной раз Агон порадовался древнему дару своего рода. Как бы он жил, не имея возможности общаться на расстоянии? Это же надо каждого найти, с каждым поговорить. С ума сойти можно!
Белокаменная Скара, окруженная черным кольцом рвов и палаточных лагерей Мереана, выглядела гибнущей сказкой. Город стоял на огромном холме, и пока чародей шел на посадку, то разделил про себя осажденную твердыню на пять частей. По-крайней мере столько крепостных стен придется сломать, прежде чем войска Империи доберутся до последней башни мирамийской цитадели. Как знал Агон, основной проблемой затягивающейся осады оказалось большое число волшебников в городе. Ядра катапульт бесполезны, вылазки под стены заканчиваются ничем или же вовсе трагедией, подкопы также пресекаются колдунами южан.
Основной фронт Коалиции пролегал от брошенной Скары в пяти днях пути, и помощи осажденным жителям ждать было неоткуда. Впрочем, теперь, когда Агон прибыл на место, надобность в ней попросту отпадала.
Генеона на сей раз опять пришлось стаскивать с седла, но теперь вместо женских объятий Агон отправил политика прямиком в шатер лекаря. Пережитый стресс мог серьезно повлиять на разум бедолаги, а искать нового дипломата чародею отнюдь не хотелось.
– Доклад, – сурово бросил волшебник, проследив, как двое воинов утаскивают толстяка прочь.
– Застряли надолго, – бодро отрапортовал Русгал. Рослый, как и все военачальники отбираемые Агоном, широкоплечий, и с разумом во взгляде. Военная элита, если кратко.
– Где мой шатер?
– Прошу, Ваше Величество, – Русгал Буря пружинисто зашагал прочь от места посадки Сына Ветра.
– Происшествия?
– Никаких, Ваше Величество.
Агон скептично покачал головой и направился вслед за военачальником. Пока волшебник шел к
