изобретательны и принесли удовлетворение обоим, но ужин состоял из папайи, холодной курицы и мороженого с бутылкой чилийского «Шардонне». Фиона заснула, а Джефф сел в кровати и стал перечитывать статью Натали Рекмен. Потом он встал и, стараясь не шуметь, спустился вниз за записной книжкой, которую хранил во внутреннем кармане черной куртки. Фиона сразу же призналась ему, что считает ниже своего достоинства заглядывать в его карманы.
Вот она: Рекмен Натали, 128 Линнет-роуд, Ислингтон, N1. Она могла переехать, но попытка не пытка. Почему бы не позвонить ей, просто по старой памяти?
Глава 13
Прошел почти месяц, прежде чем Минти собралась посмотреть свадебные фотографии Джозефин; за свой комплект пришлось бы заплатить. У нее не было денег на такие глупости, однако она внимательно изучила снимки, пытаясь найти хотя бы намек на присутствие Джока, прежде чем вернуть их. У Тетушки была книга с удивительными фотографиями ду?хов, сделанными во время спиритических сеансов. Иногда духи выглядели плотными, как Джок, а иногда прозрачными, так что сквозь них просвечивала мебель. Но на фотографиях Джозефин не обнаружилось ничего похожего на духов — только куча пьяных людей, которые улыбались, кричали и обнимали друг друга.
Всю неделю, пока Кен и Джозефин отдыхали на Ибице в отложенном свадебном путешествии, Минти одна управлялась в «Чистюле». Ей это не нравилось, но выбора не было. Однажды, когда она гладила рубашки в задней комнате, послышался мужской голос, вернее, покашливание, и Минти решила, что Джок вернулся. Но это был всего лишь Лаф; его доброе лицо выглядело грустным и виноватым. Он явился в мундире — внушительная фигура ростом шесть футов и два дюйма и, как показалось Минти, что, несомненно, было преувеличением, почти столько же в ширину.
— Привет, Минти, милая. Как ты?
Поблагодарив, Минти ответила, что нормально. Джозефин вернется завтра.
— Мне нужна не Джозефин, а ты. Честно говоря, мне бы не поздоровилось, зайди я к тебе домой, — учитывая настроение Соновии. Ты же знаешь, что она может быть злой на язык, если захочет. Но я подумал… понимаешь, сегодня вечером мы с Сонни собираемся посмотреть «Правила виноделов», и я подумал… ну, ты тоже можешь пойти. Нет, подожди минутку, ничего не говори. Я подумал, может, мы там встретимся, ты подойдешь к нам поздороваться, и все такое, и Сонн… ну, она не будет устраивать скандал в общественном месте, правда?
Минти покачала головой:
— Она меня проигнорирует.
— Нет, милая. Можешь мне верить — я ее знаю. Хорошо бы вам помириться. Я хочу сказать, это не дело, когда нельзя заглянуть к соседям, а мне не позволяют оставить газеты, и все такое. Я думаю, если ты подойдешь, она извинится, а потом, может, и ты — и все снова будет отлично.
— Мне не за что извиняться. Она должна быть довольна, что я почистила ее одежду. Платье до сих пор у меня, знаете? И мне пришлось снова его почистить, потому что я его носила. Если хочет, пусть забирает.
Лаф еще раз попытался убедить Минти пойти в кино, но она отвечала: нет, спасибо. Она посмотрит кино позже, когда меньше народу и никто не будет на нее шикать. С Лафом Минти не ссорилась и поэтому не упомянула о попкорне. Лаф ушел, качая головой и приговаривая, что еще не сказал последнего слова и что он их обязательно помирит, чего бы это ему ни стоило.
В любом случае она не хотела смотреть этот фильм. Однажды Джок купил ей полпинты сидра, и ей пришлось выпить — такая кислятина. Джок… После свадьбы она видела его несколько раз и теперь знала, что с помощью тупого ножа от него не избавиться. Снова явился на кладбище, когда она принесла тюльпаны на могилу Тетушки, называл ее Поло и говорил, что предпочитает нарциссы, потому что у них приятный запах. Потом Джок весь день шептал ей: «Поло, Поло», — хотя она его больше не видела. В следующий раз он появился у нее дома. Опять сидел в кресле. Встал, когда Минти вошла, задрал рубашку и показал синяк на боку, оставленный столовым ножом, — лиловое пятно. Минти вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь, хотя знала, что закрытые двери для него не препятствие — ведь они не помешали ему войти в дом. Но когда она вернулась, Джок исчез. Не в силах унять дрожь, Минти принялась ходить по комнатам, прикасаясь к дереву разного цвета, но оттенков было слишком мало и ничего не помогло.
Синяки его не пугают. Нож, который она носит с собой, тоже слишком маленький и слишком тупой. Ей нужен один из длинных и острых разделочных ножей Тетушки. Сержант полиции Лафкадио Уилсон был наблюдательным человеком, и когда он пришел в «Чистюлю» уговаривать Минти, то заметил нечто вроде горизонтальной планки или деревянной палочки на ее талии. Однако предмет по большей части был скрыт под свободной одеждой, которую она носила, и лишь когда Минти отступила назад и отвернулась, Лаф увидел его край, выпирающий из-под толстовки. Больше он об этом не думал. Странности Минти общеизвестны. Ему и в голову не могло прийти, что замеченный им предмет — это четырнадцатидюймовый разделочный нож с острым концом и костяной ручкой.
Минти заточила его на старинном оселке, оставшемся от Тетушки, и была сама удивлена результатом. Она провела лезвием по коже предплечья. Легкое прикосновение, и по руке потекли струйки крови. Минти завернула нож в одну из тетушкиных льняных салфеток, стянув резинками, а затем с помощью других резинок прикрепила к поясному кошельку. Под свободной одеждой его не будет видно.
В последнее время она часто слышала голос Джока, повторявший: «Поло, Поло». В отличие от Тетушки, которая присоединилась к нему. Когда Минти молилась на ее могиле, то никогда не получала ответа — и теперь тоже. Ей казалось, что Тетушка начинала говорить, когда проходило несколько дней после посещения кладбища, словно возмущалась, что о ней забыли. Услышав ее голос в первый раз, Минти очень испугалась: он был таким отчетливым, явно Тетушкиным. При жизни она никогда не боялась Тетушку и теперь постепенно привыкла к новому невидимому гостю из потустороннего мира и даже была бы не против увидеть ее. Тетушка не появлялась. Только разговаривала. Точно так же, как при жизни: о сестрах Эдне и Кэтлин, о своей подруге Агнес, которая оставила свою маленькую дочь Минти на час и не вернулась, о пюре из слив и герцоге Виндзорском, а также о том, что Соновия — единственный человек на свете, у которого сын врач, а дочь адвокат.
Однажды, когда Минти принимала ванну и мыла голову, голос Тетушки прозвучал очень отчетливо и сообщил нечто новое. «Этот Джок — грешник, Минти, милочка, настоящий грешник. Он умер, но никогда не окажется там, где я, потому что он исчадие ада. Если бы я могла вернуться на землю, то уничтожила бы его, но из этого святого места мне до него не дотянуться. Заклинаю тебя: ты должна его уничтожить. Твое предназначение — избавить мир от него, и тогда он вернется в ад, из которого вышел».
Минти ничего не ответила, потому что была уверена: Тетушка может говорить, но не слышит. Года за два до смерти она оглохла.
Голос не умолкал почти весь вечер. Из окна гостиной Минти видела, как Соновия и Лаф пошли в кино. Вечера стали светлыми, и солнце еще не зашло. Но в доме царила полутьма, потому что Тетушка, а теперь Минти всегда отдергивали занавески только наполовину. Для городской черты Лондона и не самого богатого района здесь было очень тихо. Один ее сосед, мистер Кроут, жил в мрачном молчании, а Уилсоны не увлекались телевизором и не имели привычки громко смеяться. В отсутствие каких-либо звуков голос Тетушки вернулся, убеждая Минти уничтожить Джока и избавить мир от его злого духа.
На следующий день толстовка, которую надела Минти, оказалась теснее и короче, и нож проступал сквозь нее, выпирая, словно какая-то рама. Она попробовала другие способы брать его с собой и обнаружила, что лучше всего носить его на правом бедре под брюками, подвесив к ремню.
Лекция ждала Зиллу на следующее утро. За последние десять дней Джимс ни разу так не одевался. Возможно, она вообще не видела его таким подтянутым и элегантным. На нем был темно-серый костюм, превосходно сшитый, за который он заплатил 2000 фунтов на Сэвил-роу[31] , накрахмаленная белая рубашка и шелковый галстук синевато-серого цвета в вертикальную желто-
