– Давайте поедим сначала! – невольно охладил всеобщее ликование Гезеш. Похлебка заманчиво пахла луком, и ему очень не хотелось отрываться от забытого запаха. Такую же варила ему мать.
Мать?!
Лесоруб замер, вспомнив ее лицо. Мама… Седые волосы, изрезанное морщинами лицо, заботливая улыбка. Ее звали… Звали… Да как же ее звали-то?! Проклятие…
Память равнодушно закрылась. Только лицо мамы й запах луковой похлебки…
– Погоди! Это же вино! – Лир откупорил кувшин и с наслаждением принюхался. – Мудрый, давай свой шлем! Сейчас по кругу пустим, за наше здоровье!
– Делать мне больше нечего. Подшлемник потом сушить ты мне будешь? – отозвался Мудрый.
– А ты без него дай! Вытащи! – Лир подошел к рассевшимся вокруг чана друзьям и провел кувшином у носа пожилого воина. – Чуешь? Может, стоит, а?
Лицо Лира светилось от счастья.
– Вино, братцы! Ви-и-ино!
Тьма, сидящий рядом с Мудрым, неожиданно напрягся, заурчал.
– Вино! Нет! Я не могу! – Лир поднес кувшин корту. И в этот момент мадрал вскочил на ноги. Следующим движением он выбил сосуд из рук Дикого. С глухим хрустом глиняная посуда разлетелась по полу, а в воздухе повис тяжелый запах вина. Гезеш на миг даже задохнулся.
– Тьма! – Лир ошеломленно посмотрел на волкоголового. Но тот уже откупоривал один из кувшинов.
– Ты чего, Тьма? – удивленно спросил Паблар.
Мадрал вскрыл сосуд и с подозрением принюхался.'
– Слышь? – мрачно окликнул его Паблар и поднялся на ноги.
– Яд… – Тьма обернулся к друзьям и с размаху грохнул кувшин об пол. – ЯД!
– Чего?
На шум опять заглянул Гнев:
– Уже упились?
– Брат, вино отравлено, – прорычал Тьма. – Там какая-то отрава!
– С чего взял? – вспыхнул Гнев.
– Унюхал, – взвизгнул мадрал.
– Так… – Горящий посмотрел на замершего с ложкой Гезеша.
– Погоди, – Лир развел руками. – Ты хочешь сказать, что…
– Нас хотели отравить, – прервал его Тьма. – Да, именно это я и хотел сказать.
Джаззи отбросил ложку и в страхе уставился на чан:
– А если…
Такая же мысль пришла в голову почти всем.
– Тьма… А похлебка?
Мадрал под пристальным взглядом двух десятков глаз подошел к чану, принюхался и отрицательно помотал головой.
– Тут яда нет…
– А зачем нас вообще травить? – возмущенно спросил Друз. – Кому мы сдались-то?
– Кому-то, видимо, сдались… – поднялся с пола Медведь. Грузно прошел к кувшинам, поднял один из них и придирчиво осмотрел. Шмыгнув носом, он задумчиво повторил: – Кому-то, видимо, сдались…
– Фтаррух?! – прорычал Гнев. – Да никогда Гур-Дарг не опускался до подобного! Сгнил! Этот дерьмовый мир окончательно сгнил! Ну, тварь… Убью!
– Спокойно, брат. – Мадрал не сводил немигающих глаз с Лесоруба. – Кажется, я знаю причину…
Гезеш все-таки донес ложку до рта и, с трудом сохраняя спокойствие, спросил:
– Поделись, будь добр.
В душе Лесоруба заворочался страх.
– Сам подумай, родное сердце – В голосе Тьмы проскользнуло ехидство. – Кого им травить? Клянусь Племенем, это не случайность. Нас? О нет. Зачем? Кто мы такие? Десяток оборванцев. Таких по миру столько бродит – всех не перетравишь.
– И?
– И! – передразнил Гезеша мадрал. – Что отличает нас от тысяч подобных? А?
– Гезеш, – понял Друз. Коренастый боец почесал голову. – Тебя хотели…
– Почему?! – Лесоруб отложил ложку.
В проеме двери пылал Горящий, на стенах казармы плясали безумные тени.
