который воевал в Чечне, а потом оказался в Ираке. Это было очень примитивно, но они старались».
Даже затрагивание самой болезненной точки Путина ничего не дало. Две стороны оказались на разных полюсах. 19 марта началась операция «Шок и трепет».
Оскорбление Путина
Для Путина Ирак не был самым главным делом на свете. Оставались и другие важные цели: отмена американских планов противоракетной обороны, членство в ВТО, расширение торговли и т. д. Он решил, что неудача с Ираком не должна повлиять на его дружеские отношения с Бушем.
Тем более что скоро представилась новая возможность поразить мир своей открытостью и «европейством». В конце мая его родной город Санкт-Петербург, построенный Петром Великим как российское «окно в Европу», собирался торжественно отмечать свое 300-летие. Ни одна стена не осталась не покрашенной, ни один фрагмент лепнины — не позолоченным. Город прихорашивался к долгому празднеству, на которое были приглашены все крупные мировые лидеры.
В пятницу он открывал Балтийский фестиваль молодежи, принимал саммит лидеров азиатских стран на борту речного судна и лично провел экскурсию по родному городу для лидеров Германии, Британии, Франции, Канады и Австрии. Вечером Мариинский театр встречал невиданное количество мировых лидеров. На следующий день Путин провел переговоры с рядом президентов и саммит с руководством Европейского союза. Мировая элита посетила Эрмитаж и наслаждалась водной феерией на Неве.
К концу второго дня, на последний ужин, появился Джордж Буш. Перед приездом в Санкт-Петербург он решил сначала посетить Польшу — страну «новой Европы», которая приняла участие в войне с Ираком. Путин был оскорблен.
Морис Гурдо-Монтень уловил настроение русских. «Думаю, для россиян это было огромным разочарованием. Я был удивлен, что Конди [Райс], с которой у меня сложились добрые отношения и которой вроде бы полагалось знать, что у русских на уме, дала Бушу этот кошмарный совет посетить Варшаву раньше, чем Петербург. Я просто не мог этого понять».
МГМ был свидетелем разговора Путина и Ширака и зафиксировал, что «роман с Америкой» окончен. Путин сказал Шираку: «Раньше мои приоритеты были следующими: на первом месте — отношения с Америкой, на втором — с Китаем, на третьем — с Европой. Теперь все повернулось наоборот: прежде всего Европа, затем — Китай, а уже потом — Америка».
В мае 2002 г. состоялось триумфальное подписание Московского договора о сокращении ядерных вооружений, а в Риме — соглашения о создании Совета Россия — НАТО. Всего через год настроения изменились. И ситуация грозила еще более усугубиться.
Глава 6
Путин-2
Грузия смотрит на Запад
Субботним вечером 22 ноября 2003 г. российские лидеры отдыхали после очередного заседания Совета безопасности в одном из лучших грузинских ресторанов в центре Москвы — «Генацвале». Массивный дубовый стол был уставлен закусками — горячими хачапури с сыром, горшочками лобио из красной и зеленой фасоли, рулетиками из баклажан с грецкими орехами, сациви из кур… Дым от дровяной печи клубился под деревянным потолком, деревянные стены были увиты виноградными гроздьями. Официанты сновали с русской водкой и грузинскими винами, обслуживая элиту российской власти: президента Путина, премьер-министра Касьянова, руководителя администрации Медведева, секретаря Совета безопасности Рушайло, министра иностранных дел Игоря Иванова, министра обороны Сергея Иванова и директора ФСБ Патрушева.
На выбор места повлияли события, разворачивающиеся в столице Грузии, Тбилиси, о которых шла речь днем. В течение трех недель президент Эдуард Шеварднадзе, бывший министр иностранных дел СССР, имел дело с уличными демонстрациями протеста, возникшими после парламентских выборов, которые все считали сфальсифицированными. Президентский срок Шеварднадзе заканчивался через два года, но возмущение коррупцией и неудачными действиями парламента в стране нарастало. Лидеры оппозиции требовали отставки президента. Путин не был большим поклонником Шеварднадзе, считая его частично ответственным за развал СССР, но ему не нравилось, что власть в соседней с Россией стране пытается захватить неуправляемая толпа. Он также знал, что студенческое движение протеста, проходившее под лозунгом «Кмара!» («Хватит!») было создано по образцу движения, которое в 2000 г. свергло президента Сербии Слободана Милошевича, и опиралось на поддержку американских демократических групп, в том числе института «Открытое общество» миллиардера и филантропа Джорджа Сороса и Национального демократического института — организации, чьей целью является укрепление демократии по всему миру (такого рода демократии Путин опасался).
Вдруг один из помощников попросил Путина ответить на звонок по защищенному телефону. Звонил Шеварднадзе. Днем в субботу события стали окончательно выходить из-под его контроля. Он обратился к парламенту, намереваясь созвать его и тем самым легитимизировать результаты выборов, но к огромной толпе, собравшейся на центральной площади, обратился лидер оппозиции Михаил Саакашвили. Он заявил: «У нас только одна цель — избавить страну от этого человека [Шеварднадзе]». Лидеры оппозиции ворвались в зал заседаний парламента. У каждого в руке была роза. Начался хаос. Охранники быстро вывели Шеварднадзе в безопасное место. Спикер парламента Нино Бурджанадзе заявила, что берет на себя президентские полномочия. Так началось то, что позже получило название «революция роз» — первая из так называемых цветных революций, которые устанавливали демократию в пограничных с Россией странах, революций, в которых Путин усматривал опасность для самой России. Шеварднадзе укрылся в своей резиденции и объявил чрезвычайное положение. А затем позвонил Путину.
В 1970-е гг., будучи еще первым секретарем ЦК Коммунистической партии Грузии, Шеварднадзе прославился одной фразой, подтверждавшей подчиненное положение его республики. Он сказал: «Для нас в Грузии солнце встает на севере». Теперь, отчаянно цепляясь за власть в независимой Грузии, он обращался за помощью к Путину, фактически подтверждая, насколько мало все изменилось. Для группы, сидевшей за столом в «Генацвале», было ясно, кто из них должен отправиться в Тбилиси. Игорь Иванов, министр иностранных дел, у которого мать — грузинка, немного знавший грузинский язык. Кроме того, он был знаком с Шеварднадзе с 1980-х гг., когда работал советником у него в министерстве иностранных дел. Путин отправил его прямо в аэропорт, дав охрану и четкие инструкции: сделать все возможное, чтобы избежать кровопролития на улицах Тбилиси, и чтобы все происходило в рамках грузинской Конституции (что фактически означало: не позволить толпе свергнуть президента).
«Понимаете, — говорил Иванов в интервью, — наши отношения с Шеварднадзе не всегда складывались легко, но, тем не менее, для Путина все было предельно ясно: он — легальный, законно избранный президент, и мы должны помочь ему»1.
Иванов прилетел в Тбилиси после полуночи. Встреча с Шеварднадзе была назначена на утро. Ему захотелось почувствовать настроения толпы. Он взял двух охранников и направился в центр города, где протестующие устроили палаточный лагерь. Иванов ходил между палаток и костров, пытаясь понять степень взрывоопасности атмосферы. «Я не очень хорошо понимаю грузинский язык, — говорил он нам, — но достаточно было просто почувствовать атмосферу».
Внезапно кто-то узнал его, и по площади пронеслось: «Иванов приехал, Иванов приехал!» Слух быстро достиг ушей Зураба Жвания, популярного политика и бывшего спикера парламента, который наряду
