с Саакашвили и Бурджанадзе был одним из лидеров «революции роз». Толпа стала проявлять возбуждение. Жвания пригласил Иванова выйти на трибуну и обратиться к народу. Иванов вспоминает: «Я спросил у него, как сказать по-грузински: “Да здравствует дружба между Россией и Грузией”. Я повторил несколько раз эту фразу в микрофон, и мне показалось, что это было удачно. Возникло ощущение, что у людей есть надежда, что Россия как-то поможет разрешить этот конфликт».
Нино Бурджанадзе, спикер парламента и со вчерашнего дня самопровозглашенная и. о. президента, находилась в своем кабинете. «Жвания, Саакашвили и я работали примерно до четырех утра, — вспоминала она позже. — Потом я решила подремать в кресле, но вошел мой секретарь и сказал: “Иванов обращается к толпе”. Я решила, что это сон! Но потом спустилась вниз и действительно увидела, что это он и что он даже говорит что-то по-грузински!»2
Иванов оказался в роли посредника, курсирующего между оппозицией и президентом Шеварднадзе. Рано утром он провел переговоры с Саакашвили, Жвания и Бурджанадзе, чтобы выяснить их требования. Пересказывая те события, Иванов настаивал, что на той стадии никто не требовал отставки Шеварднадзе. Скорее, стоял вопрос о проведении повторных парламентских выборов, результаты которых, по мнению оппозиции, у них украли. До позднего вечера Иванов проводил консультации со своими грузинскими друзьями и дипломатами и пришел к выводу, что «маятник качнулся в сторону оппозиции».
Об этом он сообщил президенту Шеварднадзе на следующее утро. «Я знал его с 1985 г. и полагал, что могу сказать ему в открытую, что встречался со всеми людьми из оппозиции и его окружения, и у меня сложилось ощущение, что он утратил почти всю поддержку». Иванов почувствовал, что не смог убедить Шеварднадзе в его полной изоляции, но уговорил встретиться с лидерами оппозиции.
Во второй половине дня 23 ноября Иванов привез Жвания и Саакашвили в резиденцию Шеварднадзе для переговоров. В этот момент у него сложилось ощущение, что он сделал все, что от него требовалось. «Я сел за стол. Шеварднадзе и его помощник расположились с одной стороны; Жвания и Саакашвили — с другой. Я сказал: “Полагаю, я сделал все, ради чего приехал. Президент Путин попросил меня помочь вам принять политическое решение. Теперь дело за вами — провести переговоры и избежать кровопролития. На этом я с вами прощаюсь”».
С этими словами Иванов покинул резиденцию и улетел в Батуми, на запад Грузии, где должен был встретиться с местным лидером Асланом Абашидзе. Он полагал, что результатом переговоров, которые он организовал в Тбилиси, станет проведение повторных выборов, а Шеварднадзе сохранит за собой пост президента. Но когда он спустился с трапа самолета в Батуми, Абашидзе встретил его словами: «Что вы наделали? Шеварднадзе подал в отставку!»
Теперь Иванов криво усмехается, вспоминая о том, как непреднамеренно положил конец эпохе правления Шеварднадзе, даже не поняв, как это произошло. Из триумвирата, возглавившего «революцию роз», он наиболее тепло отзывается о Зурабе Жвания, характеризуя его как «мудрого, спокойного, уравновешенного политика, склонного иметь хорошие отношения с Россией». Более или менее противоположное мнение у него сложилось о Михаиле Саакашвили, человеке, чья харизма сделала его выдающимся лидером оппозиции. «Миша», как его зовут повсеместно, — крупный, яркий мужчина с энергией, бьющей через край, человек западного менталитета (он получил образование в Страсбурге и Нью-Йорке и женился на голландке), но в то же время излучающий грузинское обаяние и непосредственность. Когда он с огромным преимуществом победил на досрочных президентских выборах 4 января 2004 г., ему было всего 36 лет. Набрав 96 % голосов избирателей, Саакашвили стал воплощением надежд не только тысяч демонстрантов, которые поддержали «революцию роз», но и подавляющего большинства грузинского населения, которые увидели в голосовании возможность наконец-то смести коррумпированный режим советского образца и развернуть свою страну в сторону Запада и демократии.
Я брал интервью у Саакашвили год спустя, когда его прозападная политика уже начала вызывать возмущение в Москве, и напомнил знаменитую фразу его предшественника о том, что «солнце встает на севере». «Не боитесь разозлить русского медведя?» — спросил я. «Не волнуйтесь, — ответил он мне. — Я тоже знаю, где встает солнце. Нам нужны самые лучшие отношения и с Западом, и с нашим великим северным соседом»3.
На самом деле первые шаги Саакашвили-президента поразительно напоминали действия Путина в начале его правления. Он немедленно провел конституционные поправки, которые усиливали президентскую власть и резко сокращали роль парламента. Он сменил губернаторов регионов и постарался установить контроль над телевидением4. В борьбе с коррупцией он арестовал ряд бизнесменов, бывших министров и (в отличие от России) кардинально перестроил полицию, что привело к резкому сокращению взяточничества. Вместе с премьер-министром Зурабом Жвания они начали реформировать экономику, в частности, снижая налоги и привлекая крупных иностранных инвесторов.
Грузия, как и Россия, столкнулась с угрозой сепаратизма. После того, как в 1991 г. страна обрела независимость от СССР, две ее провинции — Абхазия и Южная Осетия — отделились и после коротких гражданских войн обрели независимость de facto (при поддержке России). Третья автономная республика, Аджария, не стала декларировать независимость, но управлялась как персональная вотчина ее президентом-диктатором Асланом Абашидзе. Восстановление контроля над отколовшимися грузинскими провинциями стало такой же навязчивой идеей Саакашвили, как и возвращение Чечни для Путина. Накануне президентской инаугурации Саакашвили торжественно поклялся над могилой грузинского правителя XIX века, царя Давида Строителя, что «Грузия станет единой и сильной, она восстановит свою целостность и станет единым, сильным государством».
Именно эта решимость воссоединения Грузии через четыре года приведет его страну к войне с Россией.
Саакашвили выставлял напоказ свой роман с Западом как нервная брошенная жена, пытающаяся досадить своему бывшему мужу-хулигану. Государственный секретарь США Колин Пауэлл, который был почетным гостем на церемонии инаугурации Саакашвили, вспоминает: «При исполнении государственного гимна мы все встали. Когда он закончился, я уже собирался сесть, но тут зазвучал другой гимн — “Ода к радости”, и стал подниматься флаг Европейского союза. Я подумал — пожалуй, Игорь [Иванов, министр иностранных дел России] не в восторге от этой части представления»5.
Игорь был не в восторге и от того, что последовало дальше. Саакашвили пригласил Пауэлла в здание Городского совета, которое было украшено десятками грузинских и американских флагов. «Мы прошли в зал, где заседают городские законодатели, — вспоминает Пауэлл. — Сели за стол перед всеми этими людьми <…> встречу в здании муниципалитета телевидение транслировало на всю Грузию, это видело все население: только президент Саакашвили и американский госсекретарь, в то время как все остальные гости и уважаемые люди со всего мира, включая представителей Российской Федерации, находились снаружи, не понимая, что происходит».
Впрочем, Саакашвили хватило благоразумия в свой первый президентский визит за границу отправиться на север, а не на запад. Следует заметить, его поездка в Москву 10–11 февраля 2004 г. прошла с огромным успехом. Игорь Иванов присутствовал на встрече двух президентов в Кремле. Он вспоминает, что (с учетом той взаимной ненависти, которая возникла между ними позже) настроение было самым позитивным. «Саакашвили очень эмоционально, очень радостно приветствовал Путина. Он сказал, что чрезвычайно уважает его как политика и всегда мечтал стать на него похожим. Он сказал, что сделает все, что в его силах, для формирования дружеских отношений между двумя странами и что предыдущее руководство Грузии сделало много ошибок, которые он постарается исправить».
Министр иностранных дел Грузии Тедо Джапаридзе подтверждает, что грузинский президент вышел со встречи чуть ли не очарованный Путиным. «Он пришел в возбуждение и восторг и от встречи, и от самого Путина. “Он настоящий лидер, решительная и сильная личность, у которого все под контролем — Дума, СМИ и все прочее”. Это были первые слова, которые он произнес, когда мы возвращались в аэропорт»6.
Саакашвили в интервью рассказывает, что произошло, когда президенты отпустили своих министров иностранных дел и удалились в отдельное помещение для приватной беседы. Предложив снять пиджаки и галстуки, Путин пустился в разглагольствования на тему, которая, очевидно, волновала его больше всего, — о том, что Грузия падает в слишком теплые объятия Соединенных Штатов. Путина задела не только американская поддержка или, как были твердо убеждены русские, участие США в планировании
