«Если бы не сталинские репрессии!» Как Вождь спас СССР

Общеизвестно, что 1931 год был чреват наибольшими трудностями в стране. Общеизвестно также, что в 1931 году возросла активность всех контрреволюционных элементов в стране. На фоне этих трудностей активизировалась и нелегальная работа правых. Это было мне известно, как по материалам ОГПУ, так и из личных встреч с лидерами правых.

В 1931 году впервые стал вопрос о блоке между правыми, троцкистами и зиновьевцами на основе борьбы за свержение Советской власти методами террора против руководства партии и массовыми восстаниями.

В связи с этим я однажды (это было летом 1931 года) был приглашен в Болшево на дачу к ТОМСКОМУ. Там я застал также ФОМУ (А.П. СМИРНОВА).

ТОМСКИЙ начал свой разговор с общей оценки положения в стране, что мы – правые – не имеем никакого права оставаться в роли простых наблюдателей, что момент требует от нас активных действий.

Меня, естественно, интересовали реальные планы и возможности борьбы, и я так и поставил вопрос. Присутствовавший ФОМА рассказал мне о намечающемся блоке с троцкистами и зиновьевцами, говорил о наличии довольно широко разветвленных группах организации в ряде городов Союза и в целом очень оптимистически охарактеризовал перспективы борьбы с партией. Надо признать, что и мне эти перспективы тогда рисовались также в оптимистических тонах. (...)

Вопрос: Все же ответьте, как произошло назначение МОЛЧАНОВА начальником СПО?

Ответ: Вот на этом-то совещании у ТОМСКОГО и был поднят вопрос о необходимости принять меры к тому, чтобы не провалить работу правых, чтобы обеспечить им со стороны ОГПУ полную возможность разворота их деятельности на новой, значительно расширенной и активизирующейся основе.

Стал вопрос о том, смогу ли я это сделать. Я ответил, что мне одному это трудно, что лучше всего было бы посадить на Секретный отдел своего человека.

И вот, не то ТОМСКИЙ, не то ФОМА сказал, что начальник Ивановского губотдела ГПУ МОЛЧАНОВ известен им как правый, и его именно не мешало бы посадить начальником Секретного отдела. Это предложение я принял, и МОЛЧАНОВ был назначен начальником СПО ОГПУ. (...)

Технически это было оформлено просто: я вызвал из Иванова МОЛЧАНОВА, сообщил ему о принятии организацией решения о назначении его в Москву начальником Секретного отдела, предупредил его, что он будет вызван БУЛАТОВЫМ для переговоров по этому вопросу. Чтобы он свое согласие дал, ни слова не говоря о разговоре со мною. А на практиковавшихся тогда совещаниях зампредов у МЕНЖИНСКОГО я выдвинул кандидатуру МОЛЧАНОВА на должность начальника Секретного от­ела. Кандидатура МОЛЧАНОВА возражений не встретила, и он был назначен. (...)

Я думаю, что не стоит здесь перечислять все факты, связанные с моей и МОЛЧАНОВА предательской линией, они теперь известны всей партии, да вряд ли все и вспомнишь.

Известно, конечно, что если бы не наша предательская работа в НКВД – центры зиновьевцев, троцкистов и правых были бы вскрыты в период их зарождения – в 1931- 1932 гг.

Агентурные материалы об их контрреволюционной деятельности поступали со всех концов Советского Сою­за во все годы.

Мы шли на удары по этим организациям только тогда, когда дальнейшее покрывательство грозило провалом нас самих. Так было с Рютинской группой, которую мы вынуждены были ликвидировать, потому что материалы попали в ЦК, так было с бухаринской «школой», ликвидация которой началась в Новосибирске и дело о кото­рой мы забрали в Москву лишь для того, чтобы здесь его свернуть, так было с троцкистской группой И. Н. СМИРНОВА и, в конце концов, так продолжалось даже и после убийства КИРОВА. (...)

Вопрос. Каковые были эти Ваши личные планы?

Ответ: В 1932 году был окончательно оформлен блок троцкистов и правых. Вместе они, на мой взгляд, представляли собой довольно внушительную силу. В среде организации правых зрела мысль о дворцовом перевороте. Я лично в эти планы правыми не был посвящен. И мне было понятно почему: коль скоро речь шла о дворцовом перевороте, то здесь они могли обойтись без меня. Охрана Кремля тогда была не в моих руках.

Мне казалось, что ежели им удастся прийти к власти, меня могут обойти. Некоторое недоверие они ко мне всегда питали, да и я сам не особенно доверял им. (...)

Но в дальнейшем агрессивность заговорщиков росла прямо пропорционально победам партии. Не исключена была возможность их успеха. И вот, чтобы не оказаться в дураках, я пришел к выводу о необходимости застраховать себя на случай удачи заговора правых и троцкистов и заставить их считаться со мною, как с реальной силой. И тогда я приступил к организации параллельного заговора против Советской власти в аппарате ОГПУ-НКВД.

Вопрос: Порвав с правыми?

Ответ: Как сказать, и да и нет. Да, потому что от правых я скрывал эти свои планы, нет – потому, что продолжал им помогать. (...) Я говорю о двойственности моего собственного положения в организации правых. Я уже говорил выше, что боялся. Что они могут, придя к власти, попросту выгнать меня, и именно поэтому я организовал параллельный заговор».

В продолжение показаний на вопрос, кого из чекистов он завербовал в заговор, Ягода пояснил:

«О МОЛЧАНОВЕ я же Вам говорил, он был мною завербован давно. Кроме него, участниками организованного мною заговора против советской власти являлись:

1) ПРОКОФЬЕВ – заместитель наркома внутренних дел;

2) ПАУКЕР – начальник Оперода;

3) ВОЛОВИЧ – заместитель начальника Оперода;

4) ГАЙ – начальник Особого отдела;

5) БУЛАНОВ – секретарь НКВД;

6) ШАНИН – Начальник Транспортного отдела;

7) ОСТРОВСКИЙ – начальник Административно-хозяйственного управления.

Вопрос: Это все?

Ответ: Как непосредственные участники заговора – все. Все они были посвящены в планы и цели заговора и выполняли, по моему поручению, задания, связанные с подготовкой заговора. (...) К ним относятся:

1) ЛУРЬЕ – начальник Инженерно-строительного отдела НКВД;

2) ИВАНОВ – помощник секретаря НКВД;

3) ВИНЕЦКИЙ – сотрудник Оперода;

4) ПАКАЛН – начальник отделения Административно-хозяйственного управления НКВД;

5) ЧЕРТОК – помощник начальника ЭКО;

6) ПОГРЕБИНСКИЙ – начальник УНКВД в Горьковском крае. (...)

Вопрос. Но вы, надо полагать, вербовали людей для заговора индивидуально каждого и в определенных целях. Вот об этом вы ничего не сказали.

Ответ. При индивидуальной вербовке я исходил, в первую очередь, из того, чтобы во главе ведущих отделов ОГПУ-НКВД стояли мои люди, мне преданные, нужные мне для практического выполнения и обеспечивающие меня от провала.(...)

Вопрос. Целый ряд вопросов, которых вы коснулись выше, потребуют уточнения и детализации. Мы к ним вернемся впоследствии. Сейчас нас интересуют ваши планы заговора. Как конкретно вы мыслили себе его осуществление?

Ответ. Было несколько вариантов. Один из них заключался в том, что когда организация правых, совместно с блоком троцкистов и зиновьевцев, будет готова к захвату власти, они должны были дать мне об этом знать, и я осуществил бы это технически. Для этого имелся в виду арест моими силами членов Советского правительства и руководителей партии и создание нового правительства из состава заговорщиков, преимущественно из правых. В 1935 году это было вполне реально: охрана Кремля, его гарнизон были в моих руках и я мог бы это совершить. В этом направлении мною были приняты