«Если бы не сталинские репрессии!» Как Вождь спас СССР

сопутствовал молодому командиру лишь в том случае, если он имел над противником превосходство в силах либо когда тот отступал. Поэтому, попадая в критические ситуации, Тухачевский постоянно «требовал подкреплений», и командованию фронтом приходилось бросать ему на выручку войска с других участков. Так, после ранения Ленина в результате покушения 30 августа Тухачевский пообещал Троцкому взять Симбирск. В результате тяжелых боев 9 сентября части 1-й армии «с большим трудом заняли подсимбирские деревни Тетюшское, Елшанка, Шумовка». А при захвате села Баратевка Тухачевский узнал, что командарм 5-й армии бывший поручик Славин «общим приступом уже взял древнюю татарскую столицу Казань».

Впрочем, к этому времени почти все чехословацкие войска были выведены из боев, и, спеша получить свой кусочек славы, 11-го числа Тухачевский попытался взять Симбирск с ходу – по еще не разрушенному мосту. Но поскольку операция началась без предварительной разведки, то противник сразу же погнал его части назад. «Зелёного» командарма спасло то, что после освобождения Казани командование фронтом перебросило войска правобережной группы 5-й армии Славина по Волге к Симбирску, а белогвардейцы направили свои главные силы против 3-й армии красных в районе Перми. Симбирск оказался окруженным с трех сторон. Поэтому к полудню 12 сентября белым не оставалось ничего иного, как по единственной оставшейся в их распоряжении переправе через Волгу начать отвод своих сил.

Но в том, что войска противника сами оставили город, никакой полководческой заслуги 25-летнего военного не было. Характерно, что на Восточном фронте Тухачевский не задерживался на одном посту долго. При этом все его перемещения обрастали «радужным хвостом склок и жалоб», в который регулярно втягивалось много лиц, включая и высшее командование. Одним из конфликтов стали его «противоречия» с комиссаром 20-й Пензенской дивизии Медведевым. Дело заключалось в том, что 26-летний «вундеркинд» окружил себя своеобразной челядью – приживалками, приживальцами и родственниками жены, жившими в его вагоне. Особыми привилегиями «полководца» пользовались и лица, приближенные к штабу, который стал напоминать двор мелкопоместного феодала.

И когда комиссар осудил такие барские замашки, то командарм стал писать жалобы в Реввоенсовет фронта, требуя убрать строптивого политработника. Выглядит комично, что все его претензии были почти гастрономическими. Он утверждал, что Медведев «подрывает авторитет командарма, а именно – отменяет разрешенную командармом командировку помощнику – зав. разведотделом армии, которому, как главное, поручено закупить и привезти для должностных лиц штаба на праздник масло, поросят, муку...».

Разбираться в ситуации поручили комиссару О.Ю. Калину, и, опровергая демагогические обвинения со стороны Тухачевского в адрес Медведева, проверяющий сообщил: «Причиной обострения взаимоотношений политкомармов с командармом является следующее. С развитием армии развивался и штаб армии, а также все управление, но только по количеству и штату, но не по качеству. Замечался скрытый саботаж, халатное отношение, кумовство. ... Из высших должностных лиц и командарма образовался кадр, который оградил себя китайской стеной от влияния и контроля политкомармов».

Неприязнь к барствующему «вундеркинду» росла, и, хотя Троцкий не упускал из поля зрения своего любимца, в конце 1918 года, когда положение любителя «поросятины» в 1-й армии стало невыносимым, его откомандировали «командовать» 8-й армией на Южный фронт. Здесь Тухачевскому вновь повезло. К этому времени ситуация на Южном фронте для сил Красной Армии складывалась благоприятно. В результате третьего разгрома под Царицыном разложившиеся войска Краснова беспорядочно отступали, и армия Тухачевского не встречала сопротивления казаков. Кроме того, с февраля в Донецкий бассейн вступили войска Добровольческой армии. Самовольно повернув 8-ю армию на Миллерово и не добившись ощутимых успехов, Тухачевский застрял у Донца. Однако и здесь он почти сразу повздорил с командующим Южфронтом Гиттисом. Поэтому через два месяца командования его вернули на Восточный фронт, но уже не в 1-ю, а в 5-ю армию.

Второе пребывание Тухачевского на Восточном фронте тоже едва не закончилось изгнанием. Уже в мае он вступил в очередной конфликт. На этот раз с командующим фронтом, бывшим царским генералом А. А. Самойло. В 1958 году Самойло писал, что с «резким конфликтом между мной и командующим 5-й армией Тухачевским из-за неправильных его донесений о действиях своих дивизий» усложнилось и положение самого комфронта. Сторону Тухачевского принял член РВС Республики Гусев, но когда Самойло обратился к Главкому Каменеву, то «получил разрешение отстранить командарма-5». Правда, осуществить это разрешение «по условиям оперативной обстановки» комфронта «не счел возможным».

Самойло тактично умолчал о том, что в своих карьеристических устремлениях бывший подпоручик «широко пользовался приемом, присущим выскочкам – в своих донесениях он преувеличивал собственные успехи, а неудачи переводил на счета других». Воевавший наскоком и нахрапом, не заботясь о резервах и тылах, не умевший организовать связь и взаимодействие частей, Тухачевский побеждал лишь тогда, когда имел численное превосходство над неорганизованным противником. Сталкиваясь с сопротивлением, он сразу же просил подкрепление и обычно его получал.

Известность Тухачевскому принесла почти партизанская война с Колчаком. Не добившись покорения Москвы, с полностью разложившейся армией, «Верховный правитель» России стал отступать в Сибирь. Вслед за откатывающейся армией ударившегося в бегство Колчака устремилась 5-я армия. Естественно, что отступление колчаковцев не могло продолжаться бесконечно. В августе 1919 года, при подходе красных к Петропавловску, белые оказали сопротивление. Сковав части 5-й армии с фронта, они перешли в контрнаступление. «Корпус сибирских казаков атамана Иванова-Ринова опрокинул войска Тухачевского и погнал их назад, к Тоболу». Отступая со своими частями, Тухачевский в панике бежал, переправившись через реку. От полного разгрома «пятоармейцев» спас очередной командующий Восточным фронтом красных, бывший царский генерал В. А. Ольдерроге, ударивший во фланг белых. В себя бывший подпоручик пришел только к 29 октября, когда пополнил дивизии из резерва фронта.

Впрочем, то, что он «постоянно пренебрегал пополнением материальных запасов и подтягиванием тылов, бросал в бой сразу всю массу своих войск, не оставляя резервов», вообще являлось особенностью «полководческого почерка» Тухачевского. Поэтому командованию фронта постоянно приходилось прилагать значительные усилия для восстановления положения. Еще одной особенностью войны в Сибири являлось и то, что «ряд городов – Самара, Кузнецк, Томск, Челябинск – был освобожден партизанами или восставшими рабочими еще до того, как к ним подходили войска» 5-й армии. Однако слава «победителя» доставалась Тухачевскому.

Впрочем, эта приписанная ему «слава» преувеличивает степень значимости его участия в военных действиях. В действительности его воинские заслуги более чем скромны. Три года империалистической войны он провел в плену. 23 дня (с 28 декабря 1918 по 19 января 1919 г.) он помощник командующего войсками Южного фронта. Командующий 8-й армией Южного фронта с января по март 1919 года, затем, с апреля по ноябрь, возглавлял 5-ю армию. После этого более двух месяцев он находился за штатом, и лишь с 31 января 1920-го по 28 апреля 1920 года (т.е. неполных четыре месяца) он был временно командующим войсками Кавказского фронта.

Но в анналах истории не запечатлено ни одной операции Тухачевского, которая могла бы стать образцом военного искусства, способной служить примером для потомков. Впрочем, получив звание маршала лишь в конце 1935 года, первым заместителем наркома обороны СССР он стал только в апреле 1936 года и находился в этой должности всего 13 (!) месяцев.