Я не спешила выполнять его просьбу, за меня это сделал расторопный слуга торговца.
Передо мной стоял высокий, выше отца на целую голову, крепкого телосложения араргец с собранными в высокий хвост черно-палевыми волосами (примерно до половины длины они были черными, а дальше начиналась рыжина). Одежда выдавала дворянское происхождение. Ткань камзола отливала синевой полночного неба. Я невольно залюбовалась, пытаясь понять, из чего же он сшит.
- Симпатичная, - цокнул языком араргец. – Цвет кожи хороший. Грудь какого размера?
- Покажи норну грудь! – скомандовал прислужник Себра.
Разумеется, ничего показывать я не собиралась, более того, впервые решилась на бунт: оттолкнула руки слуги, пытавшегося задрать мне тунику. Потом до него дошло, что проще расстегнуть застежку на плече, что он и проделал, но мои руки остановили падение ткани. Чтобы они ни думали, я не породистая кобыла, я человек!
- Мне подходит. Я бы дал за нее четыреста цейхов, - норн выдернул ткань из моих рук, но увидеть желаемое все равно не смог: я мужественно прикрывала грудь ладонями.
В ту минуту я ненавидела его, ненавидела шикавшего на меня слугу торговца, да и самого Себра. Пожалуй, дай мне кто-нибудь в руки нож, я бы попыталась убить кого-нибудь из них.
- С норовом, - скривился араргец и, наклонившись, бессовестно потянулся к моим трусикам. Этого я стерпеть не могла и ударила его коленом. На мое счастье промахнулась. И, как ни парадоксально это звучит, на удачу ударила.
- Ах ты, сучка! – норн выхватил плеть и замахнулся, но ударить помешал служитель: он не мог допустить порчи товара.
- Не беспокойтесь, господин норн, мы ее накажем, строго накажем, - подобострастно проговорил он, поднял с пола и швырнул мне в лицо одежду.
- В хыры ее, кеварскую дрянь, чтобы знала, кого ударить хотела! – продолжал бушевать араргец.
Пока норн (так в Арарге именовали представителей привилегированной дворянской элиты) и служащий Себра выясняли, как и что со мной надлежит сделать, я успела одеться. Если меня и поволокут куда-то, то хоть не голую.
- Только для вас, господин норн, всего за двадцать цейхов, - слуга поклонился. – Сейчас я схожу за господином деалом и оформим сделку.
- Сама виновата, дура! – буркнул он мне.
Да я и сама понимала, что жизнь будет не сахар. Точнее, ее не будет вовсе. Этот красавчик с палевым хвостом убьет меня сразу за порогом.
- Что ты там присмотрел, Шоанез? – к нам подошел еще один мужчина. Тоже высокий, не женоподобный, но в то же время изящный, ни за что не спутаешь с солдатом. Блондин с черными кончиками волос и янтарными глазами. – Новую торху? Зачем тебе еще одна, троих мало? Правда, ты всегда славился бурным темпераментом, торхи у тебя долго не живут.
Он рассмеялся и мельком взглянул на меня.
- Да какую торху? Эта дрянь у меня на конюшне навоз выгребать будет!
- А что так? – теперь янтарноглазый норн пристально смотрел мне в лицо, но не с угрозой, а с любопытством. – Что ты ему сделала, Зеленоглазка?
- Спасала свою честь, - гордо ответила я. Раз дни мои всё равно сочтены, чего уж бояться?
- Ну да, не отвел на помост, решил здесь посмотреть, чтобы без подвоха. А она мне коленом….Вообще- то, я тебе ее в подарок хотел купить, ты же любишь таких.
- Люблю. Она красивая, особенно глаза. И насколько вышел щедрым подарочек?
- Хотел четыреста дать, но стерва столько не стоит. Я еще одну шатенку заприметил, пойдем, посмотрим. А за этой я слугу пришлю. Ошейник пока на нее нацепите, - бросил Шоанез помощнику торговца, увлекая друга прочь.
Но норн не торопился уходить и удержал ретивого араргца, уже скручивавшего мне руки веревкой. Подойдя вплотную, он коснулся кончиками пальцев моей щеки, приподнял подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. А глаза у него умные, спокойные и теплые. Словно загипнотизированная, я не могла отвести от них взгляда.
У всех норнов красивые глаза, даже у Шоанеза, который невзлюбил меня после того злополучного инцидента. Другое дело, что вся красота пропадает, когда они наполняются гневом.
- Какая же она хыра, Шоанез, неужели тебе не жалко такую красавицу?
Я и не заметила, как его рука прошлась по изгибам моего тела, ни разу не проникнув под ткань и не задержавшись на каком-либо месте.
- Мне не нужна стерва в доме. Пошли, Сашер, посмотрим тебе подарок.
- Сколько? – проигнорировав его слова и недовольную мину, поинтересовался норн.
- Как за торху? – слуга Себра сразу просветлел, заулыбался, толкнул меня в бок: мол, тоже улыбнись, дура. Обрадовался, что придется продавать товар себе в убыток.
- Разумеется. Напомни, сколько ты давал, Шоанез?
- Четыреста. Нет, Сашер, что ты нашел в этой …? – он окатил меня волной презрения.
- Кажется, день рождения у меня, и подарок выбираю тоже я. Она мне нравится, и я готов заплатить за нее четыреста пятьдесят цейхов.
Шоанез махнул рукой, буркнул: «Ну, как знаешь, только я тебя предупреждал!» и отошел в сторону, приценившись к полураздетой блондинке, отчаянно пытавшейся прикрыть наготу волосами. Видимо, цена его устроила, и он присоединился к еще двум норнам, пристально рассматривавшим каждый дюйм юного
