номер один, этаж номер два…» — и так далее приблизительно на десяти языках.
«Я бы свихнулась, если бы слышала это изо дня в день», — подумала Пэриш.
Опустив глаза, она заметила, что брюки лишь частично закрывают белые разводы на сапогах.
«Нэнси, девочка, распределяй дела по степени важности. — Она мысленно пыталась воспроизвести эти слова голосом матери. — Сначала — уксус, потом — Кевин Брэйс».
Они вышли из лифта, и Грин повел ее по пустынному коридору.
— Мы узнали о произошедшем из телефонного звонка на номер 911 некоего мистера Гурдиала Сингха в 5:31 утра. На данный момент нам известно, что мистер Сингх каждое утро в это время приносит на квартиру мистеру Брэйсу газету «Глоб энд мейл». Мистер Сингх сообщил, что мистер Брэйс вышел из квартиры в банном халате, с окровавленными руками и заявил, что убил свою жену. Мистер Сингх обнаружил тело жертвы, мисс Кэтрин Торн, гражданской жены мистера Брэйса, в ванне. За исключением того, что мистер Сингх является постоянным разносчиком газет, нами не обнаружено никакой связи между мистером Сингхом и Брэйсом или Торн. Мистеру Сингху семьдесят три года. Он иммигрировал в Канаду четыре года назад. Он гражданин Канады, женат, имеет четырех детей и восемнадцать внуков; на криминальном учете не состоит, прежде в полицию не обращался.
Грин излагал все это тоном опытного актера, уже в сотый раз играющего одну и ту же роль. Он шел быстро и уверенно, но в то же время не был похож на робота-профессионала, в нем чувствовалось человеческое тепло.
«Своей выверенностью он напоминает метроном, — подумала Пэриш, — красивый деревянный метроном».
— Мистер Сингх сообщил, что работал инженером в компании «Индийские железные дороги». Мы проверили это. У него богатый опыт оказания первой помощи. Прежде чем позвонить по номеру 911, он убедился в отсутствии у тела признаков жизни. Насколько он мог судить, тело было холодным. Офицер полиции Дэниел Кенникот произвел арест мистера Брэйса в пять пятьдесят три без каких-либо инцидентов. Подозреваемому было сообщено о праве молчать и о праве на адвоката. До настоящего времени им не было сделано полиции никакого заявления. Он обвиняется в совершении убийства первой степени. — Грин остановился у неприметной белой двери. — У вас есть вопросы?
Да, Пэриш хотела бы узнать, например: «Как насчет чашечки кофе?», «Как вам удается так начищать свои ботинки?», «В какой же все-таки момент мисс Кэтрин Торн, гражданская жена мистера Кевина Брэйса, перестала быть оной, а стала „телом“?».
— Он в наручниках? — лишь поинтересовалась она.
— Конечно, нет. Наручники надели на него в момент ареста. Как только он оказался в этом здании, наручники мы сняли.
Пэриш кивнула.
«Только не усложняй», — мысленно приказала она себе.
— Квартира находится на двенадцатом этаже. Балконов нет. Выходит окнами на юг, на озеро, — продолжал Грин как метроном. — Только одна входная дверь. Следов взлома не обнаружено, ни одно из внешних окон не повреждено. Следов ограбления не найдено. На двенадцатом этаже всего две квартиры — 12А и 12Б. В квартире 12Б проживает восьмидесятитрехлетняя вдова. Думаю, с этим все ясно.
Пэриш кивнула. Грин методично показывал ей неопровержимость своей позиции с самого начала развития ситуации.
«Не реагируй на этот поток обескураживающей информации, — убеждала она себя, — просто слушай. И думай. Сколько раз тебе уже доводилось проходить через подобное? Полиция неизменно представляет доказательства так, словно уже все ясно. Они стремятся убедить тебя в том, что дело безнадежное. Помни: имеет значение не то, что они говорят, а то, что недоговаривают. И что же Грин недоговаривает?»
— К сожалению, придется вас здесь запереть, мисс Пэриш, — сообщил Грин. — Я приставлю к вам полицейского констебля — она будет дежурить напротив двери, через коридор, чтобы ваша беседа была абсолютно конфиденциальной. Если что-то понадобится, просто постучите, и она поможет. Мы все никак не определимся с транспортом, так что мистер Брэйс какое-то время побудет здесь. Думаю, этого времени вам хватит.
Пэриш вновь кивнула. Ей льстило, что с ней были так профессионально обходительны. Большую часть своей двенадцатилетней карьеры она только и делала, что пыталась выцарапать у властей хоть каплю содействия. Это ее первое дело об убийстве. Прошло всего около часа, и она уже начала понимать, почему адвокатам нравится работать с делами об убийствах. Хотя ставки высоки и время безжалостно работает против тебя, к тебе относятся с уважением.
— Хорошо, — сказала она.
«У Брэйса есть право на адвоката, — говорила она себе. — Ты имеешь полное право здесь находиться. Грин не делает тебе одолжений. Однако где же прореха? Давай, Нэнси, не отвлекайся на красавца детектива в элегантном костюме. Лучше думай».
И тут она сообразила.
«Только не переигрывай», — тут же урезонила она себя.
Выждала момент, когда Грин двинулся назад к лифту, и подала голос:
— Секунду. Один вопрос, детектив.
— Конечно, мисс Пэриш.
Грин повернулся, словно фигурист в крутом развороте. Улыбка не успела исчезнуть с его лица.
— Орудие убийства — вам удалось его найти?
Улыбка на лице Грина на мгновение поблекла.
— Пока нет, мисс Пэриш. Через несколько часов, когда судмедэксперты закончат свою часть работы, я вернусь в квартиру для заключительного осмотра. И, скажу откровенно, приложу все свои усилия, чтобы его найти.
Улыбка вернулась на его лицо. Этот детектив — сплошное очарование. Он помахал ей, уже развернувшись и вновь направившись к лифту.
Пэриш взглянула на закрытую дверь и, глубоко вздохнув, распахнула.
Кевин Брэйс, вероятно самый популярный в стране радиоведуший, частенько в шутку называвший себя «самым известным лицом на радио», сидел в дальнем углу пустой и просторной белой комнаты. Из мебели здесь были только два деревянных стула. Брэйс сидел на дальнем из них — съежившийся и погруженный в свои мысли, словно старик в эмбриональной позе.
Пэриш тут же закрыла за собой дверь.
— Мистер Брэйс, — начала она, поспешно вытягивая руки вперед, — слушайте и молчите.
Он поднял голову. Она быстро села на свободный стул, пододвинув его поближе.
— Мистер Брэйс, эта комната не прослушивается, но здесь есть видеокамера постоянного наблюдения за вами. — Повернувшись, она указала на камеру, установленную на дальней стене на видном месте. — Советую вам сейчас ничего не говорить на тот случай, если кому-то вдруг однажды вздумается прочесть что-то по вашим губам. Сами понимаете — все может быть.
Брэйс медленно посмотрел на видеокамеру, потом вновь перевел взгляд на нее.
— Я бы хотела попросить вас либо качать головой, либо кивать.
Брэйс кивнул.
— Вам что-нибудь нужно? Вода? Туалет?
Он покачал головой.
— Вам известно, что вас обвиняют в убийстве первой степени?
Он взглянул ей прямо в глаза. В какое-то мгновение ей показалось, Брэйс что-то скажет. Однако он, выпрямившись, лишь кивнул.
— Здесь неудобно общаться, — сказала она. — Я приду к вам сегодня вечером в тюремную камеру, и тогда мы сможем поговорить.
Он вновь кивнул.
— Полиция попытается вас разговорить. Я предпочитаю, чтобы мои клиенты не говорили ни слова. Так вам ничего не смогут приписать. Договорились?
Он некоторое время смотрел на нее. Она помнила этот располагающий взгляд его карих глаз с того дня, когда он беседовал с ней в радиоэфире. Взгляд, вызывавший доверие и желание прильнуть к этому
