постулат обогащения любой ценой.
Советская эпоха, воспитывая людей в коммунистическом духе, пыталась культивировать воздержание к обогащению. Но ее иерархи только на словах исповедовали эту идею. На деле же обогащались как могли. И тем не только дискредитировали себя, но еще больше разожгли страсть у народа к обогащению. И когда рухнула Советская держава, люди с еще большим азартом, с каким?то остервенением кинулись обогащаться любой ценой. Тем более что наши «отцы демократии» бросили в народ циничный клич — обогащайся кто как может. Сейчас уже ясно, что если мы не остановимся в этом «соревновании», в стремлении к бесстыдной наживе, не зададим себе простой, но вразумляющий вопрос — а что дальше? Что за этим беспредельным бесстыдством? — то нас ждут великие беды. Настанет день, когда атмосфера бытия людей станет невыносимой. Люди, как пауки в банке, станут жалить друг друга, убивать с невероятной жестокостью. И убийцы будут’ блаженствовать в роскоши. Это уже реальность нашей жизни. А потом они станут отвратительны друг другу. Мир людей превратится в зверинец, где царит убийство. И это уже процветает вовсю. Вот куда ведет иудейская мораль. Это понимают не все. Многие вполне сознают грядущую опасность. Но многие только начинают прозревать. Есть очень много людей, которые надеются на обычное всечеловеческое «авось пронесет». Таких, пожалуй, абсолютное большинство. Хитромудрое иудейство знает об этой человеческой слабости и потихоньку плетет свои тенета, приближая тот день, когда все человечество, окажется в его нечистых руках. И странно наблюдать, что это легкомысленное человечество словно загипнотизированный зверек, покорно, хотя содрогаясь от страха, ползет в алчную пасть иудейства. Лишь кое — где в мире прорывается осознанное неприятие грядущего, уготованного нам всехитрейшим и всежесточайшим иудейским спрутом. И тогда вспоминает о старом действенном орудии, изобретенном ими же, о погромах. Но это отдельные, затухающие очаги противления злу, которые с легкостью гасятся умельцами одурачивать народы лицемерными криками о правах человека, интернационализме, парламентском правлении. Под этот шумок тащат человечество к пропасти.
Но человечество, так велено природой, обладает иммунитетом от глобальной катастрофы. Оно способно остановиться на краю пропасти в последний момент. Ему не дано сделать последний роковой шаг. Это заложено в его генах. И тут ничего не поделаешь. Иудейству надо это понять и сделать выводы. Иначе для них может кончиться все весьма печально. Люди в одночасье поймут, откуда ветры дуют. Это и будет тем моментом, когда сработает инстинкт самосохранения человечества. И что тогда? Всемирный еврейский погром? Не доводите, господа, до этого. Ведь вы всюду, везде, всегда задираетесь первыми, а потом кричите караул. Вы сами породили погромы, придумали антисемитизм и прочие пакости. Придет час, и вы в полной мере испытаете всю прелесть ваших этих хитромудростей. Они вернутся к вам бумерангом. Не сомневайтесь в том, что однажды народы мира объединятся против вашей силы и хитрости. Ибо закон природы неукоснителен — как аукнется, так и откликнется.
ВЕЛИКОЕ ЗАВИХРЕНИЕ
Расстрел мирного шествия рабочих 9 января 1905 года подстегнул революционные брожения. Как и рассчитывали творцы этого шествия. Социалисты — революционеры развернули бешеную пропаганду против царя. Старый двор во главе с императрицей — матерью по недомыслию исподтишка подыгрывал им. Высшее общество при дворе вообще потеряло всякий стыд: пользуясь ослаблением воли царя, критикой в его адрес со всех сторон, грязными сплетнями, придворная братия пустилась во все тяжкие, проводя дни и ночи в угаре бесконечных балов, приемов, кутежей, спиритических сеансов; состязаясь в Погоне за наградами и должностями, за место поближе к коронованной особе. Как перед концом света. А под шумок, под дичайший разгул безответственности властей революционные силы готовили новый виток — борьбы с самодержавием, требуя от царя уже в открытую, и не только в революционных круг ах, а и в высших коридорах власти Манифеста о свободах и конституции.
Назревало 17 октября, когда царь под давлением общественности и радикально настроенной буржуазии подписал?таки Манифест о свободах и конституции.
А пока при дворе мельтешила неустанная карусель бесконечных празднеств, разных сборищ, раутов, гуляний и поголовное увлечение гадалками, предсказателями и чудотворцами. Все это выглядело дико на фоне недавнего позорного поражения в войне с Японией: народ унижен, народ бедствует, а господа изволят с ума сходить.
Новоиспеченный граф Витте, только что удостоенный этого титула за «удачный» мир с Японией, превзошел всех в бесстыдстве и цинизме. Разъезжая по Америке под громовые аплодисменты и здравицы в свою честь, выступал в роли великого замирителя России с Японией. На самом же деле его готовили к роли лоббиста по еврейскому вопросу при царском дворе. Все было обставлено так хитро и тон ко, что даже он опешил, когда понял, чего от него хотят. «Миллионщик — банкир Яков Шиф, — пишет в своей книге В. В. Шульгин, — сказал Витте без церемоний: «Передайте Вашему Государю, что если еврейский народ не получит права добровольно, то таковые будут вырваны при помощи революции».
Витте сначала отказался от такой роли, не веря в успех решения еврейского вопроса. Позже он примет все условия.
Царь, когда ему докладывали о торжествах в Америке по поводу якобы удачного примирения России с Японией, а на самом деле в честь «великого» дипломата графа Витте, недовольно морщился. Он лучше всех знал, чей политический заказ выполнял этот обласканный им неосмотрительно прохиндей. В свое время Витте активно настраивал его против Японии, ратовал за сближение с Китаем. Даже настоял на заключении оборонительного союза с Китаем против Японии. Потом вдруг с такой же настойчивостью стал добиваться заключения соглашения с Японией. Тут царь и перестал понимать своего министра. И они резко разошлись с Витте во взглядах на внешнюю политику. Однако царь нуждался в политических деятелях, а потому держал его возле себя, подключая к решению тех или иных вопросов. И удалив его с поста министра финансов, он продолжал держать его накоротке. И даже сделал его сначала Председателем Кабинета Министров, а в октябре 1905 года — Председателем Совета Министров. Но это будет потом.
А сейчас он неприязненно думал о графе и удивлялся своей собственной непоследовательности. Ведь докладывали же ему, что граф Витте не чист на руку, что они со Стесслем и Гинцбургом хорошо поживились на военных поставках во время войны с Японией. Докладывали о других его грязных делишках. И он давал себе слово удалить его совсем. Но… Вот как будто кто?то за руку его останавливает. Отвалил ему графский титул, ввел в состав Госсовета, разрешил поездку в Америку. А теперь стыдно за него. Зачем приближать, одаривать таких? Заслуги? Где они? Царь стал припоминать, с чего началось выдвижение этого Витте. И с удивлением обнаружил, что больше всех за него ратовали «стародворцы». Императрица — матушка и дядья. И особенно великий князь Михаил Александрович. А тот водит дружбу с еврейской братией. Жена Витте за всегдатай Старого двора. Ясное дело, им нужен был возле царя свой человек, вот они и провели Витте на высокую должность, чтоб через него влиять на управление государством. Вот откуда диктуются колебания из стороны в сторону в дальневосточной политике — то за Китай, то за Японию. Потом это поражение в войне с Японией, потом этот Портсмутский мирный договор. Все это с подачи Витте. А у него подсказчики. И он теперь опять же «на коне», а ему, царю, щелчок по носу. Вот ведь как повернули все!
Матушка — императрица больше всех настаивала, чтоб именно его, Витте, послали в Америку. Теперь там рукоплещут якобы по поводу мира с Японией, а на самом деле — поражению России. Как же! Теперь Америка выдвинулась в ряд сильнейших держав мира. И сильнее России. Вот куда завел Россию этот хитрец и прохиндей. Не лично он (он всего лишь марионетка в руках еврейской общины), а они.
— Боже мой! — думал Николай. — На кого же мне положиться? Где же они, помощники в государственных делах?..
Теперь он все чаще задавался этим вопросом и, к ужасу своему, не находил на него ответа. Куда ни глянь, кругом угодливые, неискренние лица; настороженные глаза. Все чего?то хотят от него, все ищут возле него выгоды для себя и все почему?то недовольны. И никто, сколько ни перебирал он лиц, никто не ищет в нем участия. Не на кого опереться. Даже Алекс, супруга, и та чаще против него, чем за него. Бывают минуты полной откровенности и взаимного понимания, но потом все тонет в бесконечных разногласиях. Даже мать родная в оппозиции! Не говоря уже о дядьях и братьях. В чем дело? Или он недостаточно ласков
