несчастный случай, и все концы в воду, вернее в химию, и трупа нет. Ну, что-нибудь придумаю — а сейчас, пусть эту работу сделает, о которой сговорено.
Студент прикрепляет свой цилиндрик куда надо, открывает кран, спустя пару секунд закрывает, отсоединяет, осторожно показывает, что там налито что-то бледно-жёлтое, ловко закручивает крышку, и вручает мне. Эй, а вторая проба зачем? Он сначала отмахивается от меня, как от мухи, затем видя, что я не отстану, хватает меня за руку, оттаскивает от цистерны, и лишь здесь снимает противогаз.
— А как я иначе дозатор отсоединю? Затем и пробоотборники ношу лишние — чтобы после все из дозатора в них спустить. Иначе отравимся, или так в противогазе и идти?
То есть у него есть и лишние пробы? А как «кузены» от моей будут отливать? Вторую попросить — ну нет, суки, вы мне за свой бокс заплатите сполна! Поднимаю флягу, заглядываю внутрь, пробую пальцем. Эй, а ведь это не стекло!
— И правда, не стекло, а на вид похоже — студент тоже попробовал на ощупь — кажется, фторопласт. Но все равно не советую — он устойчивее, но тоже разъест и вспыхнет. Через день, через час, может даже через минуту — оно вам надо?
Мне как раз это и надо. Хотя минута, это будет уже перебор. Но желание расплатиться с «кузенами» оказалось сильнее даже страха — ну это чисто наше, американское, как проскочить через пропасть по разваливающемуся мосту, впрочем слышал что и у русских есть такое, называется «авось».
— Тогда вот этот кранчик поверните вот сюда, сосчитайте до пяти, и быстро закройте. Эй, подождите, я отойду! Да, и если она зашипит, станет пузыриться, ну что-то будет не так — сразу бросайте от себя подальше, рванет как зажигательная граната!
Делаю все как он велит. Ну вот, теперь у меня в кармане и русская тайна, и сюрприз для британцев. И ко мне никаких претензий, ну откуда я знал об особенностях русской химии? Говорите, делиться надо, по божьей заповеди — но что-то сомневаюсь, что вы, себе отлив, флягу мне вернете, значит господь вас и накажет! А если они за ней завтра придут? Не должны, они ведь тоже мне не верят, а вдруг подменю? Значит, кто-то подойдет сейчас — ну а если нет, что ж, тогда я прямо в порт, пройду мимо их чертова «Джона Дьюи», и помашу фляжкой — и если кто-то бегом не поспешит на берег, я готов буду выпить эту адскую смесь как самое лучшее виски — но ведь этого не будет, верно?
И упокой Господи их души, и пошли их к дьяволу, где им самое место!
Студент собирает вещи в мешок, и мы спешим покинуть опасное место. Снова пролезаем через дыру, а ведь когда доска стоит правильно, проход совершенно незаметен, и… Да, верно сказано — не поминай черта всуе, явится по твою душу!
— Эй, мистер Эрл, ну куда же вы?
Британцы, те же трое. Или не те — вот этот точно там был, остальных двух не помню. Двое слева бегут, третий справа совсем рядом. Выследили значит — а за забором потеряли, не видели как мы в дыру… Вот уже двое прижимают к забору меня, третий блокирует дохляка.
— Мистер Эрл, вы наш уговор не забыли?
Достаю флягу, и вручаю англичанину, моля бога чтобы не выдать свое злорадство. Тот встряхивает ее, убедившись что полная, затем, сделав шаг в сторону, отодвигает доску, заглядывает в дыру. И говорит так спокойно:
— Что ж, мистер Эрл, позвольте откланяться. Это мы забираем, ну а ваша доля там, еще отольете. Эй, вырубите этих на полчасика.
Громила держит меня так, что мне не двинуться. И второй рукой достает из кармана кастет. Сбоку шум, я и англичанин одновременно оборачиваемся. Ну и дела!
Дохляк каким то образом перехватывает у второго британца уже опускающуюся руку с кастетом, сам выскальзывает в сторону, затем будто ныряет ему под руку, не освобождая захват. И англичанин, неестественно вывернув локоть, ныряет вперед, с размаху впечатываясь головой в забор.[14]
— Чиф, он мне руку сломал! Ааа!
Британец, который держал меня, бьет кастетом. Очень больно, и чувствую, как течет кровь — но сознания не теряю, удар пошел чуть вскользь. Посчитав меня безопасным, англичанин бросается на «студента», замахиваясь кастетом — и сам налетает на удар ногой, причем в бок, теряет равновесие, взмахивает руками — и тоже попадает в захват, а затем словно делает сальто-мортале, переворачиваясь в воздухе через голову и с силой падая на спину. Черт, я, как рассказывал, занимался боксом, видел также и борцов, но это было что-то совершенно не похожее! Ведь русский был меньше ростом и как минимум вдвое легче любого из британцев!
Третий англичанин выхватил нож. И немного замешкался, наверное ожидая, что встанет кто-то из его напарников. Тем самым дал русскому секунду сунуть руку за пазуху и достать две короткие дубинки, соединенные цепочкой, я видел это оружие иногда у русских патрульных, но еще никогда в действии. Теперь увидел, и это было страшно.
Спросите, с чего я сам не вмешался? А если бы меня ткнули ножом? По здравому размышлению, я сделал все, что хотел — и останусь в прибыли, независимо от того, кто победит, так зачем рисковать? Хотя, если победит англичанин, он в злобе и меня может… помочь русскому, или лучше убежать, пока обоим не до меня?
Я не успел выбрать, все кончилось быстрее. Британец явно был опытным уличным бойцом, нож легко порхал в его руке, готовый ужалить с любой стороны. Но русская дубинка крутилась перед ним как пропеллер, не обойти. Англичанин на миг остановился, примериваясь, и это была его ошибка. Коварство странного русского оружия было в том, что оно могло резко менять дистанцию поражения, при переводе из вращения в удар вперед, на вытянутой руке, достать цель как метровый клинок. А скорость полета конца дальней дубинки была такой, что трудно уследить глазом, не отклониться. Один удар, англичанину в лоб — нокаут.
— Хулиганье — сказал «студент», поднимая свой мешок — сдать бы их куда надо, так ведь там ненужные вопросы будут задавать? Так что делаем ноги, товарищ, или мистер, как вас там? Да, ваша фляга…
— Не надо! — поспешно говорю я — пусть у них останется!
Студент посмотрел на меня недоуменно, затем ухмыльнулся, поняв. Двое англичан похоже, действительно были вырублены, третий же, со сломанной рукой, явно прикидывался ветошью, стараясь не обратить на себя наше внимание. Подхожу и с силой пинаю его под ребра, и еще раз — чтоб впредь знали, как бить боксом беззащитных прохожих.
— А флягу оставьте себе, коль уж я обещал! Джентльмен, в отличие от вас, всегда держит свое слово!
Да, хорош бы я был, если б попытался дать этому русскому по башке, за свои часы? А ведь на вид дохляк дохляком, где так драться научился? Ты случаем, не «песец»?
— Так я на фронте в батальонной разведке служил. И привык, где силы не хватает, выручает ловкость и нож. А здесь Афродита меня пристроила на русбой, полгода уже изучаю. Если уж я при ней для разных поручений.
И каких же, если не секрет?
— Секрет, простите. Афродита узнает, что разболтал, голову оторвет.
Да, все больше убеждаюсь, что тут мафия, как у нас в Чикаго. А Стерва, это не меньше чем русский Аль Капоне в юбке. И этот русский… нет, китаезы тоже мелкие и поначалу кажутся все на одно лицо — но с ними я как-то справлялся. Потому что они, несмотря на их азиатскую чуждость, были для меня насквозь видны и предсказуемы: обмануть, украсть, дать по башке и сделать ноги — а увидев силу, покорно сделать как скажут, если только к ним не поворачиваться спиной. Русские тоже так могут, как те морды, что меня тогда опоили — но могут и играть честно даже там, где это им ну совершенно невыгодно. И заранее понять, когда они обманут, а когда соблюдают правила, решительно невозможно.
И тут слышу сзади грохот взрыва. Мы уже ушли от того места довольно далеко — но, обернувшись, я вижу густой черный дым, поднимающийся к небу, и даже отсветы пламени, днем, горит сильно и ярко!
— Ну нифигасе! — озабоченно говорит русский — ваша фляжка, товарищ-мистер!
Я представляю, что было бы, останься это у меня в кармане, и мне делается страшно. Металлический сосудик кажется раскаленным, хочется скорее от него избавиться! Слушай, проведи меня скорее, где суда
