стало заметно, как в волнении заколыхалась линия войск Торольфа, как фланг, с которого приближался шум, стал сжиматься и утолщаться, слегка сдвигаясь в сторону центра. Но пока еще было непонятно, что это за шум такой идет, и вся линия стояла в волнении, но в целом строй соблюдая.
– И это все, чего мы сумели добиться? – хмуро спросил Хрольф. – Не много же пользы от этих подков… Только время потеряли…
– Не торопись, – спокойно ответил Большака. – Они еще не поняли, что это такое.
– Твои ожидания смешны… Норвегов шумом испугать невозможно. Они будут стоять, как стояли. Это скалы, а не воины…
Хрольф, понятно, эту похвалу относил не только к противнику, но и к себе, и к своим воинам.
– Пока они слышат только неясный шум, они так и будут стоять. Но скоро они поймут, что это за шум. У них есть какой-то вождь, ярл, сотник, кормчий, наконец? Должен быть… А ни один из вождей не оставит вытянутой линию, которую охватывает превосходящая по численности конница. Иначе он полным дураком будет и отправит большую часть своих людей прямой дорогой в Вальгаллу. Он обязан будет собрать всех в плотный строй, прикрытый со всех сторон…
Хрольф промолчал. Он считал, что и вожди у норвегов так же хороши, как воины.
– А нам только и нужно, чтобы они в плотный строй встали. Даже без Велемира стрельцы сумеют их плотный строй продырявить…
– Посмотрим, – только и сказал староста.
Но как раз и подошло время смотреть, потому что непонятный шум превратился уже в отчетливый топот подков большой и сильной конной дружины. И дружина эта полукругом обходила строй войск Торольфа, отсекая его от Ослофьорда. Вождь или сотник или ярл какой-то среди воинов нашелся, команда, должно быть, прозвучала и пошла по шеренге, но не успела она до флангов дойти, как середина уже начала смещаться в сторону центра.
– Ой-ей… – сказал Большака, заметив такую оплошность. – А управляются они плохо, и не все твои соотечественники, Хрольф, повышенной храбростью обладают… Строй не держат…
– Их просто плохо обучали, – возразил староста. – Торольф набрал в войско всякий сброд…
– Тем лучше для нас. Таких бить будет проще. Возвращаемся. Конница тоже сейчас вернется, но вернется уже шагом, чтобы этот сброд ничего не слышал и считал пути своего отступления отрезанными… А тебе с конунгом дорога открыта. Не теряй времени…
Не терял времени и Ансгар. Дружина берегового вика уже стояла готовой для сопровождения, Ансгар был уже на коне, и ждали только Хрольфа с вестями.
Ансгар поверх доспехов надел просторный плащ с капюшоном, наполовину скрывающим его лицо. И шлем был пристегнут к седлу, чтобы не мешал капюшону плавно покрывать голову. Драгоценный символ власти тоже был под плащом не виден, и только при неосторожном движении иногда открывались покрытые золотом и драгоценными камнями ножны. Но меч был такой длины, что спрятать ножны можно было с трудом, и Овсень указал конунгу на это.
– Тебя сразу определят в толпе…
– Я поставлю рядом воина, пусть он собой прикрывает ножны, – решил Ансгар.
Хрольф рассказал, что увидел с холма вместе с Большакой и разведчиками.
– Вокруг холма проедем в тумане незамеченными…
– Тогда едем… – поторопил Ансгар.
Кавалькада пеших воинов, возглавляемая конным юным конунгом, двинулась быстрым шагом. Замыкал кавалькаду Велемир, которого по настоянию конунга пересадили с Верена на коня, чтобы не так сильно отличался от остальных, и сменили на его голове островерхий славянский шлем на обыкновенный скандинавский, украшенный рогами. Краска на рогах изображала кровь и предназначалась для устрашения противника. Правда, сам Велемир усмехался, когда ему, выкатывая для наглядности глаза, объясняли это. Он за свою молодую жизнь ни разу еще не испугался скандинавского шлема…
Глава восьмая
Ночь для Торольфа выдалась такой нервной и напряженной, что под его единственным глазом образовался синеватый мешок, напоминающий синяк. Но Торольф не держал в доме зеркал и даже в начищенный медный таз никогда при умывании не смотрелся.
Первоначально, когда Одноглазому доложили, что Дом Конунга горит, причем горит сильно, он обрадовался и решил все же, что конунгом ему быть и стать конунгом удастся без многих дополнительных трудностей. Красный Нильс был надежным человеком и не подводил Торольфа еще ни разу. Должно быть, и в этот раз справился, и напрасно ярл злился на Гунналуга. Если Гунналуг и совершил визит вежливости во фьорд Дома Конунга, если и беседовал с Ансгаром вежливо, это вовсе не обязательно должно означать предательство со стороны колдуна. Кроме того, если бы Гунналуг предал, он предавал бы до конца. И все остальное выложил бы Ансгару. И тот обязательно предпринял бы попытку освобождения своего любимого дяди, ярла Фраварада. Но Ансгар такой попытки не предпринял, и засада продремала всю ночь в скальном доме. Никто туда не заявился. Правда, неприятности ждали Торольфа в другом. Славяне, а были это, несомненно, они, перебили пять десятков воинов Торольфа рядом со старым поместьем матери ярла, а потом уничтожили и два десятка воинов хазарской стражи, ведущей караван. В результате Торольф потерпел значительный убыток, поскольку пленники составляли основную его часть добычи после набега на Бьярмию. Больше в остроге взять было нечего, там все сгорело. Кто-то сказал славянам, где содержатся пленники. Но это не обязательно должен был быть Гунналуг. И вопрос о своих взаимоотношениях с колдуном Торольф пока оставил открытым.
То, что Гунналуг не будет принимать участия в собрании бондов, хотя первоначально намеревался поддержать Торольфа, было уже ясно. К Дому Синего Ворона вплотную, наверное, уже подступили сторонники Еталандов, и колдуну не до забот о том, кто будет править Норвегией. И Одноглазый готовился своими силами добиться права стать правителем. Может быть, это даже и к лучшему. В этом случае Гунналуг ничего не будет требовать от Торольфа впоследствии.
Но после разговоров с разведчиками, когда ему рассказали, что по периметру вокруг всего Дома Конунга были выставлены конные патрули, не подпускающие никого для близкого рассмотрения пожара, Торольфа посетило сомнение. Он ждал возвращения Красного Нильса, чтобы убедиться в своей удаче, но не было ни Нильса, ни двух десятков берсерков, что захватили жилище дварфов в Красных скалах, ни двух десятков шведов, что должны были уничтожить дварфов-землекопов. И не было возможности выяснить судьбу этих отрядов. Единственное, что Торольф сумел предпринять для прояснения обстановки, это послать пару разведчиков в обход Дома Конунга к Красным скалам. Но там тоже ничего выяснить не удалось. Подъемный мост через пропасть был поднят, где-то внутри горел огонь, и отблески пламени вырывались из тоннелей, заменяющих двери. Но видно никого не было. Разведчики пробовали кричать, но на их крик никто не отозвался. Можно было бы предположить, что берсерки свое дело сделали и ушли, оставив Красные скалы без жителей. Так разведчики и подумали. Но Торольф сразу спросил их: кто же тогда поднял мост через пропасть? Если бы его подняли берсерки, как они смогли бы уйти? С другой стороны, если бы они всех оставшихся там дварфов перебили, то в Красных скалах мост так и остался бы в опущенном состоянии. Вывод напрашивался сам собой, и был он невероятным – дварфы перебили берсерков…
Весть была неприятной, в которую верить не хотелось, но она выстраивалась в неприглядную цепочку с другими вестями. Тогда Торольф заодно уж предположил, что Ансгар перебил и два десятка шведов, и отряд Красного Нильса. А вместо пожара натаскал дров и просто разжег костры, чтобы ввести Торольфа в заблуждение. Это было допустимым в сложившейся ситуации вариантом. Но категорично так утверждать тоже было нельзя, хотя подозревать было можно со многими основаниями. И вообще плохо верилось, что этот неопытный мальчишка, не изощренный в хитросплетениях человеческих отношений и политических интриг, способен сотворить подобное. Разве что кто-то умный и хитрый помогает ему. В это поверить было можно, и сразу вспомнился рассказ разведчиков о человеке в славянском шлеме, что ездил по берегу рядом с Ансгаром и встречал Гунналуга. Это кто-то из русов? Но что могут русы, эти дикари, живущие в своих лесах, понимать в норвежской политике?
Хотя политика везде похожа и везде одинаково грязна и продажна. Научиться интригам можно везде, где идет борьба за власть, а эта борьба идет всюду, где появляются люди. Разобьется драккар, два человека из всей команды выплывут, попадут на остров без жителей и то будут бороться за власть – выяснять, кто
