И в этот момент чужая земля неожиданно задрожала и заходила под ним ходуном.
Славко даже не сразу понял, что произошло.
Зато Куман, как всегда, был начеку.
- Осторожней, хан! – вскричал он. – Скорее назад!
Белдуз резко дернул поводья. И - обошлось. Задние ноги жеребца успели оттолкнуться от оползневой кручи до того, как она со страшным грохотом рухнула вниз. И только тут Славко понял, какой опасности избежал он сам. У него даже сердце похолодело. Ведь полети хан с такой высоты, то неминуемо потянул бы за собой и его… Первый раз за последние годы Славко вдруг отчетливо понял, что в этой чужой земле, прикованный стальной цепочкой к седлу Белдуза, он ни в чем не мог надеяться на самого себя. Никак не мог помочь себе. Он вспомнил вечерний разговор со Звениславом и второй раз за последние сутки, во весь молчаливый голос, обратился к Богу. На этот раз - спасти и сохранить его в этих чужих краях!.. И не только его, спохватившись, домыслил он, но и родную матушку, всю Русь!
Тем временем половцы осторожно подъезжали к краю обрыва, смотрели вниз и качали головами.
Сам Белдуз вел себя так, словно ничего и не произошло. Только смуглое лицо его было сейчас бледным. Почти таким, как его серебряная личина.
Объявив короткий привал, он сел рядом со старым половцем и стал разговаривать с ним. Прямо за ними, тоже отдыхая, стояли их кони…
Славко из-за проклятой цепи вынужден был сесть рядом и слышал всю их беседу до самого конца. Страшного конца, о котором он не мог даже подозревать, хотя уже и знал, что нет такого зла, на которое не был бы способен этот безжалостный хан…
Но даже в начале он почувствовал что-то неладное и на всякий случай притворился, что спит. И слышал только голоса. Постепенно накаляющийся – Белдуза, и все более грустный – Кумана.
- Как ты думаешь, согласится Ороссоба пойти на Русь, пока князья будут заняты осадой Корсуня? – спрашивал Белдуз.
- Мне ли думать за самого старшего хана? Как он решит, так и будет! – покорно отвечал старый половец и, поправляя толстые кожаные ремни, которыми была закреплена большая нагрудная бляха – единственная его защита, вздыхал: - Может ли жалкая дождинка осуждать сбросившую ее на землю тучу?
- Но разве ты не слышал мои планы! Разве они не хорош-ши? Разве они не будут полезны всей Степи?!
- Да, они хороши и полезны. Но разве может младший ослушаться старшего?
- А почему бы и нет?
- Я уважаю обычаи Степи.
- Я тоже чту их. Но кроме них есть еще здравый с-смысл!
- Что ты хочешь этим сказать?
- С-старый хан доживает последние дни.
- Он еще может сесть на коня и повести за собой войско!
- Все равно дни его с-сочтены!
- Дни каждого человека сочтены. Еще с колыбели он делает свой первый шаг к могиле и идет к ней всю свою жизнь…
- Что хочешь с-сказать этим?
- Ничего! Всего лишь только то, что умрет этот хан - на смену ему придет другой, самый старший из вас!
- И… тоже откажет! Разве это с-справедливо?
- Значит, такова будет его воля. Ведь он же – старший хан!
