посмотрел на него и покачал головой:
- Эх ты! Отец еще называется… Сына своего не знаешь! Наипервейший храбрец - вот кто твой сын!
- Да я тут при чем? То все молитва да одолень-трава! И… еще вот - Славко! – засмущавшись, кивнул на своего друга Звенислав. - Это ведь он тебе раны тогда перевязал, он коня раздобыл и ханскую плетку дал!
- Ах, да! – вспомнил Доброгнев, доставая плеть. - Держи отрок, ее назад! Хороша плетка, да обещания выполнять надо!
10
- Но, княз-зь! – не веря собственным ушам, вскричал Белдуз.
В этот самый момент к Мономаху подвели хана Белдуза. Увидев свою плетку в руках Славки, затем одетого в дорогую одежду Звенислава, тот разом все понял и, изменившись в лице, рванулся вперед… Если бы не двое крепких дружинников, вовремя ухвативших его за плечи, он так бы и бросился на Славку да вцепился ему в горло…
- Так вот где я видел тебя, з-змееныш-ш! – прошипел он. - Вот кто перехитрил меня и погубил вс-сю Степь. Ну, ничего, мы с тобой еще вс-стретимся, и ты заплатиш-шь мне за вс-се! И ты, купечес-ский сын, и ты, купец! А! И ты – гонец! Теперь – берегитес-с-сь!
Перекошенное лицо хана было столь грозным, а слова его такими страшными, что Славко со Звениславом невольно попятились, купец в испуге схватился за бороду, и даже гонец побледнел…
И лишь Мономах оставался как всегда невозмутимо-спокойным, только голубые глаза его потемнели, словно небо перед грозой.
- Никто тебе больше ни за что не заплатит, хан! – с тихой уверенностью сказал он. - Довольно ты русской крови пролил! И несчастий принес моей земле!
Мономах обернулся к вышедшим вслед за ним из шатра Ратибору со Ставром Гордятичем и сказал, показывая глазами на хана:
- Вот, брат Святополк прислал мне его на суд. Знает, сколь важная и опасная птица, этот Белдуз, как могут мстить за него степняки. Не решился сам с ним расправиться или освободить за выкуп!
- Нет, - возразил Ратибор. – То он тебе первенство отдает. Понимает, что это – твоя победа!
- А значит, и добыча твоя! – вытаскивая из ножен меч, подхватил Ставр Гордятич. – И сейчас я её…
- Погоди! – остановил его Мономах. – Много чести будет!
Он жестом подозвал своих младших дружинников и, уже не глядя, кивнул на Белдуза:
- Казнить его!
- Но, княз-зь! – не веря собственным ушам, вскричал хан. – Великий князь и ты вс-сегда отпускали меня! Я… з-заплачу за себя любой выкуп! Только назови цену! Я даже торговаться не буду!
- И правильно сделаешь! – кивнул ему Мономах. – Потому как один только выкуп может быть за все то зло, что ты сделал для Руси, - смерть!
И он знаком велел дружинникам, чтобы те поторопились с выполнением отданного им приказа.
Дружинники отвели продолжавшего вопить о выкупе и тут же мешавшего эти слова с угрозами и проклятьями Белдуза на несколько шагов в сторону и прямо тут, на виду у всех, зарубили своими мечами.
После того, как со страшным ханом было покончено, Мономах с любопытством посмотрел на Звенислава, на Славку, сел на пригорок и велел им, а также гонцу с купцом расположиться подле него:
- Ну, а теперь рассказывайте всё по порядку! – уже куда более мягким тоном приказал он.
- Значит, так… - уверенно, словно всю жизнь беседовал с князьями, начал Славко.
- Нет, так значит… - перебил его Звенислав.
