- Ведь ты мне теперь все можешь рассказать: и про него, и про Покровку…
Лена внимательно посмотрела на Стаса:
- Значит, ты уже все знаешь? Григорий Иванович рассказал?!
- Он…
- Слава Богу! Этому человеку можно верить, - убежденно сказала Лена. - Он ведь, считай, как монах в миру живет: новой семьи после смерти жены заводить не стал, своего ничего не имеет – все у него церковное, живет в полном послушании у отца Михаила! Максу ведь при постриге в монахи имя другое дали - вот он теперь и отец Михаил!
- Да, я помню…
- Как хорошо, что ты все помнишь и уже все знаешь! - с облегчением вздохнула Лена. - А то я всю дорогу сюда шла и мучилась. Как быть… Что делать… И надо сказать, и нельзя никак!
- Почему? – удивился Стас.
- Ну, как ты не понимаешь… Как я могла воспользоваться моментом, когда Ваня там, дома, даже если это и для его пользы?
Стас только головой покачал:
- Слушай, у вас случайно в роду князей или графов не было?
- Не знаю, а что?.. - даже слегка испугалась Лена.
- Да уж очень благородные у тебя порывы.
- Не смейся! Между прочим, чтобы защитить маму, Ванька сейчас на нож пошел. И откуда у него сила только взялась? Ведь папка у нас крепкий мужчина, а когда выпьет, как вселяется в него кто – вчетверо сильнее становится! Но Ванька как-то остановил, уговорил, уложил его. И теперь ждет, пока он крепче уснет!
- Да… - с жалостью посмотрел на Лену Стас. – И давно с ним такое?
- Ой… - как-то горько, по-бабьи вздохнула, подражая, наверное, маме Лена. – Вообще-то он у нас раньше вовсе не пил. Мама говорит, до моего рождения крепче компота ничего в рот не брал. Он у Григория Ивановича работал тогда, водителем. В любое время дня и ночи могли вызвать. Какое тут пить?
Она принялась выкладывать на стол то, что принесла, и рассказывать:
- И вот как-то однажды повез он на охоту одну очень важную компанию. Сына министра, сына губернатора, само собой, Григорий Иванович с ними был, лесник и еще один человек, даже фамилию которого называть не хочу. Что там они делали, как там охотились, не знаю, но случилось так, что погиб сын губернатора. Застрелили случайно. Подозрение сначала на всех пало, даже на сына министра.
- А разве по пуле нельзя было определить, из чьего она ружья? – недоуменно спросил Стас.
Лена пододвинула к нему тарелку с супом и вздохнула:
- В том-то и дело, что пули-то не было…
- Как это – не было?! – рука с ложкой так и остановилась на полпути ко рту Стаса. – Ты же сама сказала – убили! Навылет что ли прошла?
- Нет, навлет. Но… до приезда милиции ее кто-то успел выковырять. Ну, а так как охотничий нож у моего отца в крови оказался – он им одежду на раненом разрезал, когда ему первую помощь оказывали, то и списали все на него… Потом говорили, что погибший не столько от выстрела, сколько от того, что его так – ножом порезали, скончался… Отец переживал страшно. Особенно из-за этого. Доказывал всем, что не виноват. Но что – сына министра бы посадили?
- А что, на самом деле – это он застрелил?
- Нет, - убежденно замотала головой Лена. – Папа потом, когда пить стал, сказал, что кто-кто, а Соколов тут совсем ни при чем, что это все сделал тот, о котором я даже и говорить не хочу…
- Градов?
Лена пристально посмотрела на Стаса:
- Как… Ты и о нем знаешь?
Да, - подтвердил Стас. - Григорий Иванович говорил, что без его участия во всех этих бедах с Покровкой никак не обошлось. Вот… Гадов! Ты ведь его так, конечно же, называешь?
- Нет, - отрицательно покачала головой Лена.
- Нет? – изумился Стас. - А как?..
Лена сжала кулачки и тихо, с отвращением произнесла:
- Адов.
